– Дорогая, не говори так! Девочка ни в чём не виновата! – Александр III встал из кресла и приобнял жену. – Тем более, про Эдди каких только слухов не ходит. Некоторые его Джеком-Потрошителем считают.

– Вот и пускай между собой разбираются! – Мария Фёдоровна прижалась к мужу. – Дыма без огня не бывает. Слухи на пустом месте не родились бы, и они сами по себе характеризуют отношение подданных британской короны к юному принцу. А нам в семье такой крови не надо!

– Минни, может, мне с Сергеем поговорить, чтобы он на жену повлиял? – поглаживая плечи жены и целуя её в макушку, спросил император. – А то мне её активность не нравится в этом сватовстве. Да и бабушка Элли недовольна.

– Что он может сделать! – императрица зло усмехнулась. – Он жену принять православие семь лет не мог заставить. А вот то, что Элла, или теперь Елизавета Фёдоровна, это недавно сделала, меня настораживает. Лишь бы не уговорила сестру сделать такой же шаг. Ники-то считает, что единственным препятствием в его женитьбе является нежелание Алекс перейти в Православную церковь. Он мне сегодня об этом сказал.

– Может быть, Ники всё рассказать?! – князь Барятинский глубоко вздохнул. – Должен же он понять всю свою ответственность, как государя наследник, перед престолом?

– Боюсь, это не поможет, – императрица потерлась щекой о ладонь мужа, лежащую на правом плече. – Он слеп и ничего не видит из-за своей любви.

– Ладно, подумаем ещё над этой проблемой, – Александр III горько вздохнул. – Владимир Анатольевич, ты завтра с нами?

– Ваше императорское величество, я почти год семьи не видел…

– А я по тебе и твоим советам за год соскучился, – невесело усмехнулся император. – Ладно, неделю тебе на встречу и отдых с семьей, а потом жду в Гатчине.

Александр III взял со столика фляжку и налил по полной себе и князю.

– Маша, Володя, давайте выпьем за то, чтобы всё в наших семьях было хорошо, поменьше огорчений и побольше радостей…

– Хитрюга ты, Саша, хитрюга, – усмехнулась Мария Фёдоровна. – Нашёл же слова, за которые разрешу тебе выпить ещё одну рюмку.

Император, императрица и князь Барятинский подняли свои ёмкости и опустошили их.

– Александр Александрович, а почему такие жёсткие ограничения? – шутливо продолжил разговор Барятинский, поставив пустую рюмку на столик. – Чем ты свою дражайшую половину разгневал, что она такое наказание ввела?

– Ох, Володя, если бы я. Врачи ругаются. А Саша их гонит от себя, – с упрёком произнесла императрица.

– Да ну их, клистирных трубок. Не переутомляйте себя, ваше императорское величество, не курите, не пейте спиртного, меньше ешьте. Скоро дышать запретят?! А это?! Больше отдыхайте. Вам надо на воды! А работать кто будет?!

– Саша… Посуду не порть. А то сейчас, чувствую, ещё одной рюмки лишимся. Не нервничай. – Мария Фёдоровна успокаивающе погладила руку мужа, в которой тот держал рюмку. – Вот, Владимир Анатольевич, посмотри на этого мальчишку. Такое ощущение, что он до сих пор боится докторов. Гонит их от себя, а сам иногда за сердце держится. Думает, что этого не вижу. А обследоваться не хочет!

– Кстати о докторах и лекарствах. Государь, Ники не говорил, какой подарок Аленин просил передать для тебя? – спросил императора Барятинский.

– Нет. А что за подарок?

– Настойку из корня женьшеня, которому больше двухсот лет. Доктор Рамбах, когда аптекарскую бутыль с этой настойкой и корнем увидел, впал в какой-то мистический экстаз. Потом к нему князь Ухтомский присоединился. Всю обратную дорогу они на эту бутыль как на икону молились.

– И что, действительно ценная вещь? – заинтересовалась императрица.

– Рамбах говорил, что это панацея от всех болезней. Ухтомский вторил ему. А по ценности?! Оба утверждают, что цена этой настойки соответствует стоимости золотого песка, если его насыпать в эту бутыль. А это больше пары пудов получится.

– Интересный подарок! Аленин что, настолько богат, что может себе позволить такие подарки дарить? – нахмурился император.

– Откуда, государь. Он же сирота. А в последнем нападении на Николая хунхузы его хутор сожгли. Ники мне рассказал, что когда Тимофей передавал ему этот подарок, он как-то очень многозначительно посмотрел на твоего сына. При этом Ники почему-то подумал, что эта настойка очень скоро пригодится в вашей семье.

– Может быть, Георгию поможет? – с затаённой надеждой спросила Мария Фёдоровна.

– Не знаю, тут я не советчик, – князь задумчиво почесал шрам. – А вот думается мне, что твой, государь, крестник Бадмаев в этом вопросе должен лучше всех разбираться. Он сейчас в столице?

– Нет, в экспедиции. Но к концу сентября должен вернуться, – ответил император.

– Ничего страшного. Настойка всё равно будет готова только к концу ноября. Так Аленин сказал.

– Да, казак Аленин, ты меня заинтересовываешь всё больше и больше… – задумчиво произнёс император и самодержец всероссийский.