Я, вновь присев за стол, начал повествование о своей жизни. Рассказал о своей семье, о гибели дядьев и родителей, о пропавшей без вести сестрёнке. В этом моменте рассказа императрица промокнула платочком глаза, а Ксения и Ольга с жалостью смотрели на меня. Дальше рассказал о смерти деда и его наказе стать офицером, о том, как стремился выполнить данное завещание, об учебе, о станичной школе казачат, экстернате и поступлении в юнкерское училище.

– Тимофей Васильевич, а почему о своих воинских подвигах не рассказываете? – поинтересовался его высочество Михаил, глядя на меня восторженными глазами. – Мне брат поведал, как вы и другие казачата геройски сражались на пароходе. Вот здорово!

– Простите меня, ваше императорское высочество, но ничего хорошего в войне нет. У нас на Амуре, можно сказать, идёт вялотекущая война с различными бандитами, которые приходят из империи Цин. И потери среди казаков бывают большие. И как на всякой войне, тебя окружает грязь, страх, боль и кровь. Не думаю, что про это надо рассказывать.

– Что-то никакого страха я в тебе не увидел, Тимофей, во время боя, – включился в разговор цесаревич Николай.

«А, была не была, – подумал я про себя. – Давал себе слово не использовать больше песен из будущего, но лучше, чем стихами Юлии Друниной, на вопрос цесаревича не ответишь. Только чуть-чуть отредактирую. Я всё же мужского рода». После этого с чувством произнёс четверостишье поэтессы-фронтовика:

Я видел столько раз бой рукопашный,Пять наяву. И тысячу – во сне.Кто говорит, что на войне не страшно,Тот ничего не знает о войне.

– Кхм, – будто бы поперхнулся князь Барятинский.

– Лучше и не скажешь, – задумчиво произнёс граф Воронцов-Дашков. – Действительно, тот ничего не знает о войне.

– Это всё?! – заинтересованно спросила великая княжна Ксения.

– Да, ваше императорское высочество. Одно четверостишье пришло на ум, когда государя наследник задал мне вопрос во время боя на пароходе – страшно ли мне? Честно говоря, стихов я не пишу.

– А как же, Тимофей Васильевич, вы пишете свои песни?

– Не знаю, ваше императорское высочество, – ответил я. – Они как-то сами на ум приходят вместе с музыкой.

– Но я слышала, что одну песню для своей названой сестры вы по заказу написали?

– А что оставалось делать, ваше императорское высочество?! Если бы не написал, то меня домой бы и на свадьбу не пустили, – ответил я, подумав про себя, что мою личность, судя по всему, просветили как под рентгеном, если такие мелочи всплыли.

– А я хочу, чтобы для меня Тимофей Васильевич написал песню, – заявила княжна Ольга, и её серьёзный вид заставил вновь всех рассмеяться.

Видя, как ребёнок надулся, я решил её порадовать ещё одной песней из будущего. Сто бед – один ответ. Где стихи, там до кучи ещё одна песня.

– Ваше императорское высочество, я готов исполнить для вас песню. Если бы ещё музыку…

Словно по мановению волшебной палочки в комнате появился лакей, который передал мне в руки гитару. Проверив, как она звучит, я запел.

От улыбки хмурый день светлей,От улыбки в небе радуга проснётся…Поделись улыбкою своей,И она к тебе не раз ещё вернётся.И тогда наверняка вдруг запляшут облака,И кузнечик запиликает на скрипке…С голубого ручейка начинается река,Ну, а дружба начинается с улыбки.

Когда я закончил петь все куплеты детской песенки, заменив лампочки на звёздочки, на лице Ольги сияла улыбка, озаряющая всё вокруг, да и остальные сидящие за столом улыбались, можно сказать, до ушей, только у старших мужчин из-за растительности на лице это было не так заметно.

– Тимофей Васильевич, – обратилась ко мне императрица. – Эту песню вы не сейчас сочинили.

– Да, ваше императорское величество. Её я сочинил давно. Я хотел исполнить данную песню как подарок своей сестре, когда она вернётся с родителями с ярмарки. Она любила дарить мне подарки, которые специально для этого покупали отец и мать, а эта песня была бы отдарком. Но не суждено. Родители в той поездке погибли, а сестра пропала.

Я замолчал. Увидев, что Ольга опять начала мрачнеть, быстро продолжил, обращаясь к ней:

– Ваше императорское высочество, эту песню никто до этого не слышал. Ваша улыбка так похожа на улыбку моей сестры, которую я, вернее всего, никогда не увижу, поэтому эта песня для вас.

«Боже мой, что я несу. Это же дочь императора! Вот, мля, сравнил!» – подумал я, после чего вскочил на ноги и произнёс:

– Извините, ваши императорские величества! Я, кажется, что-то не то говорю.

– Всё нормально, Тимофей. Садитесь, – махнул рукой император, а Мария Фёдоровна вновь промокнула глаза платочком.

Великая княжна Ольга, посмотрев на родителей, задала вопрос:

– Значит, это моя песня, точнее для меня?!

– Да, ваше императорское высочество, эта песня для вас, – ответил я, радуясь, каким удовольствием озарилось лицо младшей дочери императорской четы.

– Дети, – поднимаясь из-за стола, произнесла Мария Федоровна. – Нам пора. Вас ждут занятия.