— Здесь нас не потревожат, — говорит Таль. — Здесь я разбираю комбинации, провожу время в размышления, и меня запрещено беспокоить.

Он подмигивает и жестом фокусника извлекает из-за большой кадушки с фикусом фляжку армянского коньяка.

Высоцкий заметно оживляется.

— У вас хотя бы стаканы есть? — вздыхает Влади.

— А мы чаю попросим, — потирает руки Высоцкий, — в подстаканниках.

— Колоду принесли? — спрашиваю я. — пока мы не удалились от темы и не забыли, зачем пришли.

Марина щёлкает замочком маленькой чёрной сумочки и извлекает оттуда запечатанную колоду.

— В «Союзпечати» купили?

— В фойе отеля, в «Сувенирах».

— Пойдёт, — киваю.

— Вот что за выкрутасы? — лениво бурчит Высоцкий. — Мы тебе на слово верим.

— Это пока, — говорю.

Таль хмыкает, наклоняясь вперёд. Кажется, теперь ему и вправду интересно.

Я откладываю шестёрки и тасую колоду.

Ну что, поехали?

Таль очень хорош, он собран, сосредоточен и не допускает ошибок. В принципе это понятно, голова у бывшего чемпиона мира по шахматам как Дом Советов, а преферанс намного более простая игра по сравнению с его профильным видом деятельности.

Вот только он авантюрист. Это проявляется в шахматах, стиль Таля уникален, и тем более заметно здесь.

Если бы я был на его месте, то зная с кем играю, вообще бы не рисковал. Играл бы только то, что уже на руках и исключал бы любой риск. Но Таль не такой и это, вкупе с моей ловкостью рук, сказывается.

Играем мы до двадцати с кругом распасов вначале, можно было бы ещё после закрытия пули устроить эту лотерею, но она ни к чему. Пока ни к чему.

Потому что уже сейчас, когда до конца игры остаётся всего несколько раздач становится понятно, что и Высоцкий, и Таль проигрывают.

И если Таль в итоге лишится максимум тысячи, при пяти рублях за вист это не очень много, на самом деле. То Владимир Семёнычу очень сильно не везёт. Он летит уже порядка червонца.

Что вкупе с его же обещанием удвоить проигрыш Таля даёт мне около двенадцати тысяч рублей, которые я выигрываю за один, пусть и достаточно длинный вечер.

В помещении шахматного клуба кроме нас четверых никого нет.

Несмотря на то, что мы в санатории, тут уже накурено хоть топор вешай. Поэтому Марине даже приходится выйти ненадолго и прийти не одной, а с работником санатория. Высокий седой мужик что-то там подхимичил и о чудо! Кондиционер, который тут, вообще-то, есть, но не работал всё это время, начинает выполнять свои обязанности.

Дым, не брильянтовый как у Ильфа и Петрова, но тоже очень даже денежный потихоньку рассеивается, а вместе с ним таят и шансы советских звёзд на хоть сколько-нибудь удачный итог вечера.

Высоцкий снова без двух на семерной, потом Таль рискует и играет семерную, понадеявшись на расклад, и тут вот он шанс их утопить ещё сильнее!

— Пас, — звучит голос Высоцкого.

— Аналогично, — вторит ему Таль.

Я могу и сыграть, на самом деле. У меня длинная масть в бубях и перехваты в остальных мастях. Шесть уж точно будет, я же сдавал и понимаю, что к чему.

Но если я, наоборот, спасую, то списав с горы единичку, суммарно нарисую десятку моим противникам.

Такой шанс упускать нельзя.

Правда, выход из распасов прогрессирующий, на следующей раздаче нужно играть минимум семь, а через одну вообще восемь, что, учитывая тот факт, что сдавать буду не я довольно опасно.

Вернее было бы опасно, если бы не моя память и, в очередной раз выручающая меня советская полиграфия. Вернее её качество.

Я за эти три часа уже успел выучить все дефекты рисунка рубашки и теперь читаю как по писаному.

Это уменьшает риск до приемлемого, и я, докурив очередной Кемел, говорю:

— Пас.

— Интересно, — говорит Таль, в последние полчаса он практически не разговаривает, только торгуется и отделывается односложными комментариями, — учитывая ситуацию это хороший шанс хоть что-то поправить.

— Увидим, — односложно отвечаю я и Миша вскрывает первую карту несостоявшегося прикупа.

Валет бубей. У Таля бланковая дама, он морщится, но Высоцкий в ещё более худшем положении, у него вообще король.

Я отдаю десятку, и Таль снова вскрывает карту из прикупа. На сей раз это пиковый король и теперь уже знаменитый шахматист забирает тузом.

Моих тут нет вообще, поэтому можно немного расслабиться и понаблюдать как за соперниками, так и за Мариной Влади.

Судя по всему, она действительно любит своего мужа. Какая женщина, особенно если она звезда мирового кино и вообще красавица, согласится пробыть четыре часа статистом и просто смотреть, как три мужика играют в не очень зрелищную карточную игру.