Он ушел, женщину освободили от наручников и отпустили. Я с облегчением выдохнул – все благополучно разрешилось и с лабораторией, и с ней. Когда ее выводили, она шла, как лунатик, и мой мозг пронзила ужасная мысль: что, если мои расчеты неверны и у каллокаина будут такие же побочные эффекты, как и у его предшественников, возможно, не всегда, а только у людей с особенно хрупкой нервной системой? Но потом я успокоился, и опасения мои не подтвердились. От ее супруга я позже узнал, что она снова стала совершенно нормальной, хоть и более замкнутой, чем раньше. «Впрочем, замкнутой она была всегда», – добавил муж.

Когда мы остались одни, Риссен сказал:

– Пробился росток общности иного рода.

– Общности? – удивился я. – В каком смысле?

– Общности с ней, с этой женщиной.

– А-а! – ответил я с нарастающим удивлением. – Эта общность… Вы правы, босс, наверное, это можно назвать ростком общности, но не более! Общность такого рода существовала еще в каменном веке! В наши дни это рудимент, причем рудимент вредный. Разве нет?

– Хмм, – только и сказал он.

– Но данный случай – это просто хрестоматийный пример того, куда может завести чрезмерная привязанность отдельных лиц друг к другу! – убеждал я. – Это же ведет к разрушению самой важной связи из всех, связи с Государством!

– Хмм, – снова пробормотал он и через миг добавил, – жить в каменном веке, возможно, не так уж плохо.

– Разумеется, это вопрос вкуса. Тому, кто предпочитает борьбу всех со всеми хорошо организованному Государству, основанному на гражданской взаимопомощи, – тому, возможно, действительно неплохо живется в каменном веке. Забавно думать, что среди нас есть неандертальцы…

Я подразумевал его, но испугался, когда сказал это вслух, и поэтому добавил:

– Разумеется, я имел в виду эту женщину.

Скорее всего, он отвернулся, чтобы я не заметил его усмешки. «Отвратительно, что из человека можно вытрясти все и без каллокаина», – подумал я.

Когда я вернулся после работы домой, охранник сообщил, что для личной встречи со мной запрошена одна временная лицензия на наземное пребывание в нашем районе. Я прочел имя: Кадидья Каппори. Незнакомое. По крайней мере, я не смог вспомнить, что слышал его раньше. Из телефонного разговора охранник не вполне понял суть ее обращения, но речь вроде бы шла о разводе. Крайне загадочно! В итоге мне стало так любопытно, что вопреки всякой осторожности, я подписал согласие на добровольную встречу и указал возможное время. Затем убедился, что и охранник подписался, обязавшись тем самым проследить за приглашением и проконтролировать время визита, после чего надлежало передать документ районному куратору, который оформит разрешение на встречу и передаст его разрешение соответствующему заявителю.

Потом мы с Линдой спешно поужинали и разбежались каждый на свою военную службу, объем которой, как оказалось, увеличился не только количественно, но и качественно. С недавних пор моя непосредственная работа превратилась в наиболее спокойную часть суток, тогда как вечерние, с захватом ночи, дежурства требовали максимальной отдачи сил, причем на дежурство теперь часто приходилось заступать при оружии. Я был рад, что закончил работу над изобретением. Будь я чуть менее расторопным, возможно, никогда не довел бы ее до конца, во всяком случае, если бы все мои вечера были такими, как сейчас. После изнурительных вечерних смен у меня не хватило бы ресурса для сосредоточенных и глубоких размышлений. Но на данный момент, остались, к счастью, только вопросы практического применения, сами по себе быстро решаемые, к тому же меня подгоняло присутствие Риссена. Он тоже выглядел утомленным, хотя эксплуатировали его, видимо, не так интенсивно, поскольку он был существенно старше. Как бы ни было, пока я ни разу не уличил его в какой-либо ошибке.

Эксперимент, между тем, пробуксовывал исключительно из-за большого числа доносов. Мы обработали несколько контрольных групп, параллельно продолжая работу, начатую в первый день.

В третьем заходе все до единого супруги донесли своевременно, и арестовывать никого не пришлось – а ведь семейных подопытных мы собирали с неописуемым трудом, в последний раз нам пришлось три дня ждать, пока наберется необходимое количество – это было как раз перед моим свободным вечером, и ничто тогда не казалось мне таким привлекательным, как возможность отойти ко сну на пару часов раньше обычного.

Дети уже спали, прислуга ушла, я завел будильник и в последний раз потянулся перед тем, как начать раздеваться, как тут позвонили в дверь.

«Кадидья Каппори!» – сразу вспомнил я, проклиная собственную любезность, заставившую меня подписать согласие на ненужную встречу.