– Не нужно так долго ходить вокруг да около, дорогой боец, – проговорил он тихо и медленно. – Я более чем кто-либо недоволен прискорбным фактом, о котором вы говорите: слишком большому числу бойцов присваивается незаслуженная ценность только потому, что кривая рождаемости не дает нам необходимого прироста. Ежедневная пропаганда не обеспечивает результатов, которых мы ждем от каждого брачного ложа. Но что тут можно сделать? Давайте оставим общее и принципиальное. За общим и принципиальным всегда скрыт частный случай. Итак, кого конкретно вы хотите приговорить к смертной казни?

Мне захотелось провалиться сквозь землю. Его цинизм напугал меня. Разумеется, я имел в виду не только Риссена – я действительно рассуждал об явлении вообще. За кого он меня принимает?

– Убедив Лаврис, вы оказали мне большую услугу, – продолжил он. – Услуга за услугу, мы знаем, кого можно считать друзьями. Вы обладаете интеллектом особого рода, не такого, во всяком случае, как мой (здесь он снова хохотнул). Таким образом, мы можем быть друг другу полезны. Поэтому спокойно отвечайте: кого вы хотите приговорить к смертной казни?

Но ответить я не мог. До этого момента мои желания оставались просто желаниями – незакрепленные в реальности, они просто парили в воздухе. Я почувствовал, что прежде, чем действовать, я должен еще раз увидеть их при здоровом освещении.

– Нет-нет, – ответил я, – мои размышления касаются только общих принципов. У меня есть опыт общения с переносчиками этой чумы.

Я заставил себя замолчать. Я уже сказал лишнее? Еще пару секунд он сидел, не шевелясь, а я сжался под взором его зеленых глаз. Потом он снова встал и ударил кулаком о стену.

– Ясно, не хотите. Вы боитесь меня. Я не возражаю. И тем не менее сделаю для вас все, что смогу. Когда будете составлять донесение – или донесения – помните, что они должны быть мотивированы, хорошо мотивированы – отныне это важнейшее условие, а грубой выборкой занимаюсь не я – ставьте в углу такую пометку (он нарисовал на листе бумаги значок и протянул мне), и я сделаю все, что будет в моих силах. В этом, как уже сказано, нет ничего странного, главное – правильный судья, а об этом мы позаботимся. Правильный судья и правильные консультанты. Я не собираюсь выпускать вас из поля зрения и тоже смогу быть вам полезным – хотя вы меня и боитесь.

Я всегда спал неважно, месячный запас снотворного часто заканчивался недели за две, и в расход шло все, что оставалось от выделенного на месяц Линде. Но в последнее время сон стал совсем плохим. Обращаться к врачу я не хотел, опасаясь появления в моей секретной карточке штампа «нервический склад характера». По собственной воле обзаводиться такой характеристикой не стоило. К тому же я был нормальнее, чем кто-либо, ибо в сложившихся обстоятельствах бессонница абсолютно естественна, а неестественным и патологичным был бы крепкий сон…

Судя по моим ночным кошмарам, испытывать действие собственного изобретения на себе я определенно не жаждал. Иногда я просыпался в холодном поту от ужасных видений: мне предъявили обвинение, я жду, что мне введут дозу, после чего на меня нахлынет чудовищный стыд. Риссен, Каррек и даже некоторые курсисты зловещими фигурами мелькали в моих снах, но главной была Линда. Именно ей всегда доставалась роль доносчицы и судьи, именно она склонялась надо мной, держа в руке шприц с каллокаином. Поначалу я чувствовал облегчение, просыпаясь и обнаруживая ее рядом в кровати, живую, из плоти и крови, но постепенно ночные химеры начали вторгаться в реальность, успокоение не наступало, а Линду и наяву все сильнее пропитывало иезуитство образа из моего ночного морока. Однажды я чуть не рассказал ей о своих мучениях – но в последний момент удержался, вспомнив, как холодно она смотрела на меня во сне. В итоге я был рад, что ни в чем не признался. Мне не давало покоя подозрение, что Линда втайне стоит на стороне Риссена. Если она узнает, как я к нему отношусь, сразу превратится в моего врага, сильного и беспощадного. Возможно даже, что она уже враг и просто ждет подходящего момента для удара. Нет, я бы проиграл, если бы сказал ей хоть слово.

Еще меньше хотелось рассказывать и о другом сне, который по сути отличался от обычного кошмара. Мне снился Покинутый Город.