– Надеюсь, Сумеречный вор скоро избавит нас от него! Он заступится за народ!

Леонардо, надвинув шляпу на глаза, обошёл толпу и тихонько направился к приюту Пайн-Тауна. Он перелез через стену во двор и, спрятавшись у окна кабинета директора, принялся подслушивать, что происходит внутри.

В сумерках в диком фруктовом саду за заброшенной церковью раздалась грустная музыка. Прислонившись к толстому фруктовому дереву, Леонардо в одиночестве играл на губной гармошке. Сквозь ветви и листья золотистый солнечный свет струился на его чёрные шелковистые волосы, словно они были осыпаны звёздами. Сапфировые глаза юноши смотрели с лёгкой грустью, на прекрасном лице отпечатались зрелость и серьёзность, не соответствующая его годам.

Внезапно подул ветер – засохший листок на ветке над головой Леонардо взлетел и приземлился рядом с корнем дерева. Юноша долго смотрел на опавший листок, а затем закрыл глаза и погрузился в глубокую задумчивость: «А где мои корни? Кто мои родители и как они выглядят? На кого я больше похож – на отца или на мать? Леонардо – что значит это имя?..»

Солнце садилось. Огромная чёрная тень церкви всё больше вытягивалась, а затем накрыла Леонардо. Достав выцветшую пелёнку, юноша нежно погладил её и слегка улыбнулся. Последние десять лет, когда бы он ни думал о своей жизни, он доставал её. К ней когда-то прикасались и его родители, – и это единственное, что они ему оставили. В минуты одиночества и печали Леонардо казалось, что они всё ещё рядом с ним. Юноша мечтал жить как все дети: обниматься с родителями, вредничать, вертеться вокруг них, внимательно слушать их наставления. Стоило ему только представить это прекрасное чувство, как он тут же счастливо улыбался и думал: «Они любили меня!»

Прошло два дня. Опускался вечер. На западе солнце садилось за холмы. Золотые солнечные лучи переплетались с полосами светло-розового заката. Маленький жёлтый автомобиль ехал по пустынной дороге, вдоль которой друг за другом тянулись холмы, поросшие высокими сорняками. За рулём сидел крупный водитель, на пассажирском сидении – элегантно и дорого одетая госпожа Анджела в фиолетовой шляпке с сеткой из перьев. Позади сидели два мальчика в мешковатых потрёпанных рубашках. Дети с волнением смотрели в окно и изредка молча вытирали слёзы.

Машина проехала мимо журчащей речушки, протекающей через холмы, на берегу которой стояла небольшая мельница. Внезапно прямо на дорогу с грохотом упал электрический столб, преградив путь машине, и та резко остановилась. Водитель вышел из машины. Со стороны дороги к нему медленно подошёл человек в чёрной маске:

– Сумеречный вор?! – воскликнул водитель.

– Верно. Так что, может, всё-таки убежишь? – вежливо спросил Леонардо.

– Ещё чего! – ответил водитель, замахнувшись на юношу.

Ловко уклонившись от удара, Леонардо схватил водителя за руку и, дёрнув за неё со всей силы, швырнул его в сторону. Водитель упал лицом в грязь. Прежде чем он успел подняться, Леонардо ударил его по лицу, и тот, шатаясь, упал на спину, широко раскрыв рот.

Леонардо подошёл к машине – Анджела застыла в ужасе, свернувшись калачиком на сидении и закрыв лицо руками. Он открыл дверь и вытащил женщину на землю. Шляпка слетела с её головы. Она завопила как старая умирающая ворона:

– Убивают! Убивают! Помогите!

– Успокойтесь, госпожа, – спокойно сказал ей Леонардо.

– Ты, ты кто такой? – дрожа, спросила Анджела. – Я ничего тебе не сделала!

– Вы меня знаете.

– Не может быть! Откуда мне знать разбойников?

Леонардо снял маску.

– Ты?! – Анджела широко открыла рот, её лицо было бледным как бумага.

– Что, не ожидали? А я ещё жив, – холодно процедил Леонардо.

– Ты маленький подонок. Ты… ты сбежал из цирка, опозорил меня перед мэром! – злобно кричала Анджела.

– Я бы там умер, если бы не сбежал! Вот все неопровержимые доказательства их преступлений! – задрав рубашку, Леонардо показал шрамы от удара плетью. – Я был словно заключённый в тюрьме: никакой свободы, никакой еды без всех этих нечеловеческих тренировок и издевательств. А если не справишься – высекут. Я видел много трагедий: канатоходцы с переломанными ногами, люди с ожогами от огненных колец или покусанные львами… – рассказывал он. – Как можно быть настолько жестокой, чтобы отправлять туда детей? Они же ни в чём не виноваты!

– А знаешь что? На самом деле, я ненавижу детей! – сказала Анджела слегка дрожащим голосом, её ангельское лицо исказилось от гнева. – Они кричат и плачут целыми днями! Они как животные, которые с открытыми ртами сидят и ждут, когда же их покормят!

– Тогда почему вы работаете в приюте?