Откуда ему все это известно? Давным-давно он составил карту этих мест у себя в голове – на черный день, когда ему, неважно по какой причине, придется проделать этот путь, не потревожив наблюдателей. Его криминальное «я» – параноидальное, оплеванное, но так до конца и не забытое – помогло ему сюда пробраться. В свое время он, подрабатывая мальчиком на побегушках, обошел весь Лондон и, сам того не замечая, заносил в память все входы-выходы. Готовился. К этому дню.

Джо резко бьет локтем по оконному засову и вышибает его. Затем лезет в окно и спускается на крышу перехода.

Стекло прогибается под его ногами, вот-вот лопнет. Джо не смотрит ни налево, ни направо, и жалеет, что не надел обувь на резиновой подошве. Кожаные подошвы промокли насквозь и скользят по стеклянной поверхности, а до земли очень далеко… Не то чтобы он туда смотрит. Джо спокойно идет вперед, не бежит. Это было бы ошибкой. Но и мешкать сейчас нельзя.

Он ступает на крышу железнодорожной станции и медленно продвигается вдоль водосточного желоба. Здесь двести шагов, он сосчитал. И вот впереди внизу уже маячит парапет монастыря. До него футов десять, однако сверху кажется, что больше, а еще узкий проход между зданиями фута в четыре шириной. Поворачивать поздно, да и слишком велик риск свернуть шею. Прежде Джо ни разу не доводилось прыгать задом наперед. Он начинает гадать, как лучше это сделать: развернуться в прыжке или как можно сильнее оттолкнуться руками… В следующий миг он уже летит по воздуху. В голове проносится: «Вот черт!», и еще он успевает подумать, что выбрал очень странный способ навестить матушку. Затем он приземляется, падает на спину, вышибая из легких весь воздух, и лежит на крыше, гадая, почему просто ей не позвонил.

Вот еще! Перед вами знаменитый верхолаз и форточник, друзья. Король стеклянных переходов. О да.

Дверь на крышу заперта на замок. То ли сюда и впрямь частенько наведываются воры-кошатники, то ли монахини просто очень щепетильны. А может, запирает эту дверь по-прежнему сестра Амалия, добрая, поразительно древняя старушка, бывшая диск-жокейка, которая, если верить Гарриет, любит на сон грядущий пропустить рюмочку и курнуть – и потому исправно выполняет свою работу, дабы ее не поручили кому-нибудь другому.

Джо входит.

* * *

Джо никогда не бывал на верхнем этаже монастыря и не знает, чего ждать. На короткий миг ему приходит в голову, что здесь таится подпольный бордель для епископов, не сумевших усмирить свою плоть. Или казино, или самогонный цех для заскучавших англикан. Потом он бросает взгляд вглубь печального коридора с зелеными стенами и понимает, что никакими непотребствами здесь, увы, не пахнет; это просто очень тихое, очень одинокое место для людей, решивших до конца своих дней созерцать божественное именно таким образом. Интересно, все ли они верующие? Вера всегда казалась Джо либо великим даром, либо великим обманом, – в зависимости от того, существует Бог или нет. Дед в разговорах нередко разносил в пух и прах так называемую «спекулятивную веру» – это когда ты без конца боишься, что Бог есть и может на тебя разозлиться. Дэниел Спорк считал, что Бог – если он существует, – прекрасно слышит наши внутренние диалоги и наверняка от них не в восторге. Лучше уж жить, как живется, говорил дед, всеми печенками уповая, что Господь сочтет твои потуги удовлетворительными. Отсюда происходили все его рассуждения о характерных свойствах и уроках, сокрытых в предметах вокруг нас. Через познание формы мира познаешь и ум Господень.

Судя по форме коридора, Господь хочет, чтобы Джо сейчас спустился на предпоследний этаж, прошел через все здание и поймал мать на пути в келью после вечерних молитв. Если поспешить, он успеет это сделать до того, как коридоры заполнятся женщинами в черных покрывалах и его незамедлительно выставят на улицу – за наличие наружных половых органов и нечистой души.

На полпути Джо едва не спотыкается о монахиню-медсестру, задремавшую на стуле у входа в лазарет; он обходит ее, как в мультиках, на цыпочках и зачем-то поджав руки – ладонями наружу – к груди. В помятой латунной табличке, на которой перечислены все добродетели святого Эдгара, он успевает разглядеть себя в позе мультяшного грабителя (ну и бред!) и робко опускает руки.

Джо входит в келью матери и садится на кровать, стараясь не замечать, что фотография Мэтью стоит в рамочке на прикроватном столике, а фото Джо валяется на полу рядом с единственным стулом. Хочется верить, что мама просто часто сидит в обнимку с портретом любимого сына, но на таком стуле не отдыхают, скорее, раскаиваются в грехах. Значит, мама оплакивает его неудачи и бесхребетность и просит у Бога прощения за то, что была плохой матерью. Неправда, думает Джо, она была чудесной матерью: любила его, опекала и воспитывала, пела ему, помогала делать уроки и в спорных ситуациях всегда занимала его сторону. Лишь много позже, променяв гангстера на божество, она начала от него ускользать.