– Поторопитесь!

Лишь когда она входит в келью, и Джо Спорк видит у нее подмышкой сумку с маленькой злобной псиной, до него доходит, что эта женщина – его заказчица. Еще через долю секунды он замечает в другой ее руке большой старомодный револьвер.

– Вы! – рычит Джо виновнице своих бед.

– Да, – отвечает Эди Банистер. – Полагаю, сейчас можно признаться, что я, строго говоря, не вполне монахиня.

Эди Банистер выводит их по коридору туда, откуда пришел Джо. Внизу творится что-то нехорошее, громкое и скверное. Монахини орут – не кричат и не визжат, а именно орут сердитыми, возмущенными и очень настойчивыми голосами, но потом эти звуки сменяются чем-то вроде дружного потрясенного вздоха. Вместо того, чтобы расти, возмущение стихает и превращается в растерянный испуганный ропот.

У подножия винтовой лестницы Джо, бросив взгляд вниз, различает стайку монахинь. Стоящая впереди сестра, гневно потрясавшая пальцем, теперь притихла, и ее яростный палец скорее предостерегает, нежели останавливает. Она явно напугана.

Мимо нее проносится фигура в черном: оборотень вышел на охоту. Широким плечом оттолкнув монахиню с дороги, он вращает звериной головой, высматривая добычу. Эди Банистер бесцеремонно хватает Джо за шкирку и оттаскивает прочь от лестницы.

– Тоже мне турист! – злобно шипит она. – Хватит осматривать достопримечательности! Надо сматываться, юнец. Тебя папа разве не научил: сперва делай ноги, глазеть по сторонам будешь потом?

– Он учил меня никогда не сдаваться, – обиженно отвечает Джо Спорк, спеша за ней по узкому служебному коридорчику.

– О, не сомневаюсь. Но давай читать между строк: разве он учил тебя не сдаваться в заведомо проигрышной битве? Или в таком случае следует сперва отступить, перегруппироваться, а потом уж дать бой?

Мы с Полли – твои единственные друзья. Вряд ли Мерсер, давая этот совет, мог представить такое развитие событий.

– Я вам не доверяю! – рычит Джо.

– Вот и отлично. С таким подходом у тебя есть шанс выжить. А пока заткнись и делай, что тебе говорит добрая старая леди, или пеняй на себя.

Он что-то бормочет под нос, выражая нечто среднее между недовольством и смирением; Эди на миг оборачивается к нему с ослепительной улыбкой, полной поддержки и сочувствия, затем взмахом руки кладет конец разговорам.

– Вниз, – приказывает она, и они ныряют в дверь, за которой скрывается еще более тесная, чем коридорчик, служебная лестница.

Джошуа Джозеф чувствует, что попал в страну чудес, созданную специально для тщедушных старушек, и надеется, что для выживания в этой стране ему не надо уменьшаться в размерах. Потом он улыбается, вспомнив, что раньше отлично это умел – съеживаться и выживать.

– Куда мы? – вопрошает Гарриет.

– Ваш монастырь, вы мне и скажите, – отзывается Эди.

– Эта лестница ведет… в сад.

– Так я и думала.

– Оттуда не выйти на улицу. Сад обнесен высокой стеной, а калитки нет.

– Это мы исправим.

– Что?!

Эди Банистер не отвечает, только вскидывает подбородок, весьма красноречиво давая понять: разговоры сейчас – непозволительная роскошь, время поджимает, да и вообще, монахиням положено вести себя чуть смирнее и трепать языком чуть поменьше.

Гарриет кивает. Джо еще никогда не видел, чтобы она так быстро сдавалась; похоже, Эди Банистер знает, что делает. Кроме того, слепая псина – собачий эквивалент атомной бомбы – дает ей несправедливое преимущество.

То, что уступчивость Гарриет может говорить лишь о серьезности его собственного положения, и что в побегах она знает толк, потому что в молодости не раз проворачивала этот номер вместе с отцом, приходит ему в голову только внизу.

Дверь в сад выглядит хлипкой и ветхой. Вдоль одной стены коридора выстроились резиновые сапоги всех цветов и размеров. Бастион с любопытством втягивает носом манящие ароматы. Сзади раздается такой звук, будто сработал гидравлический пресс: очень тихий, очень мощный выброс воздуха.

Этажом выше появляется рескианец: он то ли спрыгнул, то ли упал с четвертого этажа, однако приземлился на ноги. Раскинув руки в стороны, словно готовясь кого-то схватить, он поводит головой туда-сюда, будто принюхивается. В следующий миг Джо видит, как второй рескианец неуклюже валится сверху и приземляется рядом с первым. Он падает плашмя, как мешок с тряпьем и палками, но моментально вскакивает, разминает плечи и на секунду прикасается к первому, точно признавая в нем своего. Это не человеческий жест, скорее, паучий. Затем они оба раскидывают руки в стороны, как борцы на ринге, поворачивают головы к Джо и синхронно бросаются вниз по лестнице.