Тот вопросительно смотрит на шефа, но Эди уже в деле. Проворнее надо быть, мальчики, проворнее. Бастион, незваный дружок, решает, что ноги Джеймса ему милее. Он набрасывается на них, и его единственный уцелевший зуб оставляет некрасивую дыру в Джеймсовой икре. Пожалуй, это было ощутимо, думает Эди, услышав изрыгаемые Джеймсом проклятья. Он пытается отбросить пса пинком, однако Бастион хорошо знает игру и тут же вонзает зуб в другую ногу. Теперь Джеймсу пришлось бы пнуть самого себя, но вряд ли он настолько туп… Ах нет, настолько. Глухой шмяк – и Джеймс слегка белеет. Удивительно, сколько боли человек может причинить себе мыском собственного ботинка. Почуяв победу, Бастион закручивается вокруг оси и замечает мистера Биглендри. Нет, милый, он тебе не по зубам. Бастиону не терпится, прямо неймется ринуться в бой. Его текущие успехи на поле брани заставляют папашу Биглендри попятиться и бросить на Эди разъяренный взгляд несобачника: Эй, дамочка, уймите свою зверюгу или я вас по судам затаскаю!

Это мы еще посмотрим.

Эди вбегает в спальню, подлетает к комоду, дергает на себя ящик с нижним бельем и среди рюш и оборок находит Секретное Оружие № 2. Да, нижнее белье! Вот что мне пригодится. А ведь еще в пятьдесят девять это могло сработать. Я переоделась бы во что-нибудь поудобнее, и они, сраженные наповал, сами сдались бы фараонам… Тут она осекается: если честно, в ее пятьдесят девять все обстояло несколько иначе. Корсеты. Панталоны. Колготки. Следки, будь они неладны. Ненавистные шерстяные рейтузы – стыд-позор. Эди Банистер, сладкая булочка 16-го стрелкового полка, теперь закутана в овечью шерсть и аппетитна, как сухарь. Тяжелые настали времена… Пояс с подвязками – это я понимаю. Подвязки, чулки, кружева – ох и ах! Что ж, я пошвыряла на пол трофеи прошлого, но где, черт возьми, то, что мне нужно?! Если я спрятала его в другой ящик, можно смело утверждать, что мне конец. Затем ее руки нащупывают другой пояс, прохладный и плотный, из коричневой кожи, пахнущий чем-то странным и древним. Раз в месяц она его чистит, следит за ним, как большинство людей следят за состоянием счетов. А однажды (Эди Банистер усмехается), однажды она действительно надела его в качестве нижнего белья, чем довела до полнейшего эротического исступления своего любовника и – чего уж там – саму себя.

Мистер Биглендри весьма нетерпеливо распахивает дверь в ее будуар. Он уже занес кувалду и готов разнести ее череп на миллион кусков. Почему кувалда? гадает Эди. Наверное, потому что это оружие непрофессионала. Полиция будет разыскивать сумасшедшего – а его, если очень постараться, всегда можно найти.

– Ну, сука, пора, – рычит мистер Биглендри, злясь, что потерял столько времени (интересно, куда он спешит?). – Тебе пора, с-сука.

– И правда, – кивает Эди Банистер.

Она разворачивается и наводит на него пушку, приняв стойку Вивера.

Мистер Биглендри успевает еще разок прошипеть: «С-с…», но на сей раз потрясенно и даже испуганно. Он бросает кувалду и тянется за пистолетом (наверняка автоматическим, в отличие от ее револьвера). Эди стреляет ему в голову. Грохот просто чудовищный. Пуля пробивает здоровяку лоб. В соседней комнате Джордж тоже произносит «Сука», громко и зычно, и пытается выхватить что-то из-за пояса штанов. Идиот. Если в следующие две секунды Джордж не отстрелит себе член, то он все же добудет пистолет и пустит его в ход, но человек, который прячет оружие за пояс, вряд ли умеет стрелять со снайперской точностью. Он будет палить наугад. Могут пострадать соседи. И Бастион. Эди поворачивается и трижды стреляет сквозь перегородку из гипсокартона – под таким углом, чтобы пули, прошедшие мимо, угодили в кирпичную кладку камина в гостиной. За третьим выстрелом следует характерный «хрясь» рвущейся плоти, и Джордж падает. Эди делает шаг в сторону – на случай, если тот попытается повторить ее приемчик, – и видит его ровно на том же месте, у двери, с выражением беспомощной растерянности на юном землистом лице. Она целится вновь, не прямо в него, а чуть правее. Из кухни, преследуя мистера Биглендри, вылетает Бастион. Обнаружив, что враг уже пал, он в знак своей победы влезает на него и гордо замирает. Подох от страха. Я всемогущ. Можете аплодировать.

Эди сурово смотрит на Джеймса.

– Бросай оружие.

Хотя оружие у Джеймса есть, он не успел достать его из кармана. Когда он все-таки извлекает пистолет и бросает на пол, выясняется, что тот не заряжен: патроны Джеймс робко кладет рядом с пистолетом. Эди качает головой. Он пристыженно разводит руками.

– Кто вас подослал?

– Не знаю. Честное слово!

– Видел их?

– Нет! У них на голове такие штуки… Вроде простыней. Как в Иране!

Как в Иране. Да, пожалуй, Эди знает, кто может подходить под это описание. Она вздыхает.

– Мама у тебя есть?

– Угу. В Донкастере.

– Тогда советую как можно быстрее валить в Донкастер, хорошо?

– Да, мэм.

Она кивает и приглядывается к пареньку.

– Это твое первое дело?

– Боже, да!.. Господи…

– В городе оставаться нельзя. Никому не рассказывай, что тут случилось. Просто исчезни, ясно? Поезжай к маме. Всем плевать, жив ты или мертв, если духу твоего здесь не будет.

– Ага.

– Никогда не возвращайся, понял? И еще: найди нормальную работу, – говорит Эди.

– Есть, мэм.

– Значит, так. Сейчас я возьму две сумки и выйду отсюда, и мы никогда больше друг друга не увидим. Ты сядешь на этот стул и будешь пять минут смотреть в окно, не обращая на меня внимания. Когда я уйду, ты еще десять минут молча посозерцаешь свою душу в компании покойников, которых раньше называл друзьями. А потом?..

– В Донкастер.

– Умница.