– Давайте предположим, что сейчас мы – наши разумы – подобны воде, Джо, – мягко произносит он. – Так вот эта машина предположительно – чисто гипотетически, – может оказаться своеобразным морозильником. Вероятно, она заморозит все – вообще все, везде, навсегда. И тогда мы перестанем быть жидкими. Сами того не заметив, мы станем твердыми и будем действовать согласно заранее определенному сценарию, думая при этом, что решения принимаем мы сами. Видите ли, Джо, сейчас у нас есть выбор. В трудную минуту, под влиянием стресса человек может поступить так или эдак. Его решение не предопределено, но и не случайно. Оно – сознательно. А после заморозки… Мы никогда, ни на шаг не сможем отклониться от пути, проторенном для нас еще до нашего рождения. Поэтому неважно, что мы будем делать – все мы часть механизма, торящего все новые неотвратимые пути. Мы превратимся в химическую реакцию. Соль ведь не решает, растворяться ей в воде или нет. Мы перестанем быть особенными, сознательными и превратимся в прах, ржавчину… В заводных людей. Понимаете?

– О!.. – отвечает Джо.

– В самом деле, «о!», – мягко произносит Родни Титвистл. – Полностью с вами солидарен. Теперь вы спросите, как такое устройство вообще могло быть создано, и я отвечу вам: от отчаяния. И по недомыслию, без которого, боюсь, редко обходится создание оружия массового поражения. Достаточно будет сказать, что это старый проект. Сейчас важно другое.

Постигатель – устройство, позволяющее человеку видеть, как все обстоит на самом деле. В любой ситуации. Вы ведь понимаете, как это заманчиво: обмануть врага и сразу понять, поверил он вам или нет; при этом ему вас не обмануть. Колоссальное стратегическое преимущество.

Разумеется, создательница Постигателя преследовала другие интересы. Она была идеалисткой. Этим словом стали называть людей недалеких и наивных, но в те времена великие идеи еще были в почете. Наука сделает мир лучше, знание превратит нас в богов… А тут она со своей машиной правды. Ложь и обман навсегда останутся в прошлом. С появлением Постигателя настанет новый век процветания, экономической стабильности, научного прогресса, социального равенства… Это потом уже выяснилось, что плохие люди могут использовать его в куда менее благовидных целях. И, как я уже говорил, неужели нам так уж хочется знать всю правду? Обо всем? Чтобы все наши любови, мечты, страхи, желания оказались на виду? Наши слабости и мелочные обиды? Наши грехи?

История – это колодец, мистер Спорк, уходящий вглубь прошлого сквозь напластования безумия, насилия и убийств. Когда уровень воды в нем поднимается, мы спешим укрыться на возвышенности – и правильно делаем. А эта машина, этот Постигатель, который вы, не подумавши, активировали… он подобен стодневному дождю. Тысячедневному. Это потоп, а я не Ной. Я – Кнуд.

Родни Титвистл поворачивается к Джо. Лицо у него встревоженное, умоляющее. Кажется, он вот-вот ткнет в него пальцем, как правитель с плаката о призыве добровольцев в армию: «Стране нужен ты! Запишись добровольцем, чтобы спасти мир».

Джо Спорк в самом деле тронут. Разумеется. Но ответов у него нет, и он сознает, что очутился если не в брюхе зверя, то уж точно в его пасти, и теперь уверенно катится к глотке. Совершенно незачем помогать зверю себя проглотить.

Для пущей важности мистер Титвистл опускает голос и проникновенно вопрошает:

– Так позвольте я спрошу вас снова, от всего сердца: как мне его отключить? Как им управлять? Как вы его включили? И чего вы надеялись этим добиться?

Глядя ему в глаза, Джо понимает, что мистер Титвистл искренне верит во все, что сейчас наговорил. И в то же время внутренний голос Ночного Рынка холодно нашептывает ему на ушко, что из любой правды можно при желании сваять элегантнейшую, коварнейшую ложь.

– Быть может, – отвечает Джо под воображаемые возмущенные крики Мерсера, – чисто гипотетически, как вы говорите: нельзя ли просто выдернуть его из розетки?

Родни Титвистл кивает.

– Можно попробовать. Но как нам отозвать пчел? И как мы узнаем о своей полной победе? Не получится ли так, что я, наоборот, ненароком увеличу производительность машины, посею хаос и погублю свою страну и самого себя? Или активирую аварийную кнопку и вызову Армагеддон? Нет уж. Лучше мы воспользуемся вашей помощью. Здесь нужен знающий человек.

– Простите, – говорит Джо. – Я ничего не знаю.

– Нет, мистер Спорк, – говорит Родни Титвистл, – вам не за что извиняться. Поверьте, это я должен просить прощения. И я прошу, покорнейше.

Всю оставшуюся часть пути они молчат, пока Эрвин Каммербанд не сворачивает в узкий переулок и, въехав в современные стальные ворота, не оказывается во дворе неизвестной и ничем не примечательной коробки из песчаника с широкими вращающимися дверями.

– Вот мы и на месте! – возвещает Родни Титвистл тем же голосом, каким говорил о «прискорбной необходимости». – Уверен, у нас все получится.