На секунду ей показалось, что он и в самом деле ни в чем не виноват, что кто-то подделал фотографию, и она позволила себе вспомнить, каково это – любить Томаса. Но только на секунду. Теперь Аннализа была в шаге от того, чтобы попросить его уйти. С другой стороны, ей не терпелось услышать его оправдания или очередную ложь. Он был похож на своего отца сильнее, чем она думала. Ладно, пусть напоследок удовлетворит ее любопытство.

Томас сдвинулся на край кресла.

– Тот поцелуй…

– Да, тот самый.

Перед этим она волновалась, что совершила ошибку, но в это мгновение почувствовала, что имела полное право прятать от него дочь. Он совершил грех, который нельзя простить.

Вперив в нее глаза, Томас твердо сказал:

– Это не то, что ты думаешь. Клянусь Богом.

Аннализа стиснула зубы, изучая его лицо в поисках доказательства, что он снова лжет. Она заметила у него под глазом едва заметный шрам, который был еще на Гавайях, и вспомнила, как сильно его тогда любила. Что значит – это не то, что она думает? Поцелуй есть поцелуй. Разве не так?

Томас стиснул руки в замок и посмотрел ей в глаза.

– Наш взвод какое-то время сопровождал журналист по имени Джимми. Он был влюблен в эту девушку. Тьен работала в ресторане при Лонг-Бинх-Пост – базе, к которой я долго был приписан. Джимми уговорил девушку посидеть с нами и стал ее фотографировать. Она сидела рядом со мной. И тут обернулась, и поцеловала меня, чтобы заставить его ревновать. Клянусь богом, это было не всерьез.

Аннализа не могла позволить ему вывернуться так просто. Ее отец сочинял похожие истории, и мама всегда на них покупалась.

– Ах вот оно что. – Удивительно, что спустя столько времени эта история до сих пор так сильно выводила ее из себя. – То есть ты послал фотографию родителям и написал: «Я тут поцеловался с одной случайной девушкой – пусть это фото пока побудет у вас»?

Томас так сильно замотал головой, что казалось, она того и гляди отвалится.

– Нет. Джимми предложил прислать мне и другим ребятам свои фотографии на память о том, как он три недели с нами мотался, понимаешь? Я дал ему наш адрес в Давенпорте.

Аннализа все еще сомневалась, но, похоже, у него на все был приготовлен ответ. Он обдумывал эту ложь много лет? Или сочинял на ходу? Или она совершила ошибку? Раньше Томас больше всех на свете заслуживал ее любви и доверия. Он никогда ей не лгал. Под напором вопросов Аннализа начинала верить, что он был совершенно честен, и это она натворила бед.

Томас все придвигался к ней с риском свалиться с кресла.

– Послушай, Анна, это все сплошная ошибка. Ты из-за фото от меня ушла?

Потеряв терпение, Аннализа повторила:

– Твоя мама сказала, что ты влюбился и везешь ее домой.

Однако было уже понятно, что он этого не делал. Аннализа просто болтала, что в голову придет, увязая в трясине лжи.

Томас покачал головой – он был растерян не меньше ее.

– Я не верю, что моя мама стала бы это делать. Я никогда не говорил про Тьен ни ей, ни другим. Тьен ничего для меня не значила – просто девушка, разносившая кока-колу. Я почти не помню тот день. И ее тоже.

Аннализа взмахнула руками и опустила их на колени.

– Я видела фото. Читала письмо, подписанное твоей матерью. Она писала, что ее зовут Линх, а не Тьен. Лучше перестань мне врать и уходи.

Но он не лгал, не так ли? Он не дал ни одного основания считать, что лжет.

Томас подался вперед, встал на колени и взял ее за руку.

– Я клянусь всем, что у меня есть святого, Анна. Я не хотел этого поцелуя. Она застала меня врасплох, и между нами ничего не было. За ней ухаживал Джимми. – Он замолчал и умоляюще посмотрел на Аннализу. – Я сделал тебе предложение. Ты была для меня важнее всего.

В его словах звенела правда. Все эти годы… Она жила без него все эти годы, а все почему? Аннализа уже ничего не понимала, но начинала думать, что сама виновата в том, что они не вместе. В том, что Селия была лишена отца.

Стараясь держать себя в руках, она спросила:

– Значит, твоя мама меня обманула?

– Я не понимаю, что происходит.

Аннализа посмотрела на пляж.

На их дочь.

Что происходит?

Никогда еще ей не было так плохо. Во всем виновата слабость и недоверие к людям. В результате любимый парень сейчас держит ее за руку и смотрит непонимающими глазами. Неужели все это время они могли бы быть вместе? Она могла встретить его в аэропорту, как одна из женщин с плакатом «Добро пожаловать домой», нарисованных на ее картине. В любом случае это уже не имеет значения. Аннализа разрушила всякую надежду на примирение, скрыв от него Селию. Он никогда ее не простит.

Томас наконец отпустил ее руку. Аннализе стало страшно, что он больше никогда до нее не дотронется.

– Я несколько лет сходил с ума. Ты что, шутишь? Я бы никогда тебе не изменил. Только благодаря тебе я вернулся из Вьетнама. Когда родители сказали, что ты ушла, я был в полном отчаянии. – На его глазах выступили слезы; он смотрел на Аннализу с такой любовью, что это было невыносимо. – Я до сих пор в отчаянии.