Первые слезы скатились по ее щекам. Томас до сих пор стоял на коленях, и ей хотелось поднять его и сказать, что он ни в чем не виноват, но теперь она чувствовала, что не заслуживает его любви. Она уже приговорена к смерти, она узница, которая скоро дорого заплатит за свои преступления, и у нее нет права вести себя иначе. Она скрывала от этого бедного парня ребенка, хотя с той минуты, как они встретились, он не переставал ее любить.

Он поднялся на ноги, словно в голову ему пришла какая-то идея.

– Я хочу позвонить матери, чтобы разобраться, в чем тут дело. Пойдем со мной в дом, Анна? Давай позвоним вместе? Я хочу, чтобы ты знала, что я не обманываю.

Теперь Аннализа боялась его потерять, и каждая секунда приближала конец. Она ошибалась – он не изменял ей, и если бы она не скрывала от него Селию, если бы доверяла так, как он того заслуживает – тогда у них был бы шанс наверстать упущенное. Однажды у нее получилось повернуть время вспять ради Уолта, но ради себя она на подобное не способна.

Аннализа выдавила на грани обморока:

– Сходи позвони. Я немного посижу, чтобы прийти в себя, ладно?

Аннализа объяснила, где найти телефон. Она была готова на все, лишь бы он отвлекся на минуту и дал ей время придумать, как сказать правду.

Томас жизнерадостно кивнул. Недолго ему осталось радоваться.

– Давай выясним, что происходит. Может, это все объяснимо. Дай только время, и я узнаю правду.

С этими словами он ушел в дом.

«Правда… – потерянно подумала Аннализа. – Правда снова разрушит доверие между нами».

Она чуть не остановила Томаса со словами, что ему незачем звонить, что она и так ему верит, а правда стоит рядом с ней, как палач с занесенным топором.

Но он уже ушел.

Пока Томас звонил матери, Аннализа встала и спустилась по лестнице с веранды на землю, где начиналась трава. Дул сильный ветер. Она посмотрела налево, на пляж, который простирался внизу. Селия сидела на песке и играла с деревяшкой, выброшенной на берег. Nonna разговаривала с Гленом, облокотившись на трость.

– Что я наделала? – спросила Аннализа у неба. – Я ничего не понимаю.

Может быть, его мать солгала, чтобы их разлучить? Значит, это было дело рук всей его семьи? Восемнадцать месяцев… Селия жила без отца долгие восемнадцать месяцев. А Томас оставался в неведении еще дольше. Аннализа сгорала на медленном огне. Если бы только Бог рассудил иначе…

Дверь хлопнула за спиной, вернув Аннализу в настоящее. Томас пересек веранду, спустился по лестнице и встал рядом с ней.

– Моя мама не посылала этого письма.

Аннализа взмахнула руками. Что же тогда, черт возьми, происходит!

Томас изучал ее лицо в поисках ответа.

– Она не лжет. Я не знаю, что происходит, но… она точно не лжет. И я тоже не лгу.

– Я знаю, – шепотом сказала Аннализа, шагнув навстречу и мечтая его обнять.

Томас зажмурился, явно мучаясь не меньше ее.

– Она сказала только, что Эмма упоминала, будто у тебя есть парень, а пару дней спустя ты оставила кольцо и записку возле нашего дома.

Аннализа начала что-то понимать.

– Парень? У меня не было никакого парня. Что имела в виду Эмма? Когда ты об этом узнал? Пока тебя не было дома?

Томас оживился сильнее, как будто они были в шаге от разгадки.

– Да, Эмма мне написала. Я тогда еще не вернулся на родину.

– Значит, вот почему ты перестал мне писать… – поняла Аннализа. И тут ее осенило: – Значит, это сделала Эмма? – почти неслышно произнесла она.

В животе заныло от одной этой мысли.

– Думаешь, она… – начал Томас.

– Написала письмо? – закончила Аннализа. – Да. Да, я так думаю.

Она покопалась в памяти и мысленно перечитала письмо. Вспомнила, как Эмма повесила трубку. С матерью Томаса она так никогда и не разговаривала.

– Кажется, она на это способна, – шагнув ближе, подтвердил Томас. – Сестра сказала, что видела тебя с каким-то парнем на игре «Спартанцев» против «Орлов», и это было вскоре после того, как ты оставила ту записку.

– С каким еще парнем? Ты имеешь в виду Нино?

Томас пожал плечами.

– Тебе виднее.

– Я была с Нино, – повторила Аннализа, не веря в происходящее. – Разве она никогда с ним не встречалась? – пытаясь вспомнить, спросила она.

Томас тоже подумал.

– Скорее всего, нет.

– Эмма всегда хотела только одного – убрать меня с дороги, – все увереннее продолжала Аннализа. – Она ведь могла сочинить письмо и подделать подпись вашей матери? А потом написать тебе? И все ради того, чтобы ты отказался от меня и вернулся в Давенпорт. И ей бы не пришлось ни с кем тебя делить.

Себе Аннализа уже ответила «да» на эти вопросы.

Какое невероятное предательство! Неужели на свете бывают такие испорченные люди? Неужели Эмма настолько сумасшедшая?

Глаза Томаса потускнели.

– Не представляю, как она могла так поступить.