Аннализа похлопала мальчиков по спине, отпустила их и обернулась к Селии, которую сопровождал ее муж Джейкоб.

– Как хорошо, что ты смогла приехать, – сказала Аннализа, поцеловав их обоих в щеку.

Джейкоб владел отелем на Манхэттене и, как ни странно, познакомился с Селией в музее американского искусства Уитни, где она работала хранителем и консультантом. Селия не стала повторять ошибку матери, которая вначале отвергала будущего мужа, и сразу приняла приглашение на ужин. А через шесть месяцев они поженились. Это было двадцать лет назад.

Они так и жили в Нью-Йорке, где Селия наконец нашла работу своей мечты, устроившись хранителем в музей Гуггенхайма. Томас и Аннализа, не вытерпев разлуки, купили квартиру рядом с Центральным парком, чтобы как можно больше времени проводить с Селией и ее мальчиками. Аннализа не теряла надежды когда-нибудь убедить их переехать в Бар-Харбор, но тоже вполне понимала тягу к большим городам.

– Как она? – спросил Джейкоб – энергичный обаятельный мужчина, который на поверку оказался замечательным отцом. Он имел в виду Эмму.

У Аннализы против воли оттопырилась губа. В последние дни она отходила от Эммы только для того, чтобы покормить ее кошек.

– Доктор Горки говорит, что сегодня, скорее всего, ее последний день.

Селия, унаследовавшая глаза отца и солидную долю итальянской крови, положила руку Аннализе на плечо.

– Значит, хорошо, что мы смогли приехать. Как ты сама? Уже говорила с папой?

– Сегодня утром перемолвилась парой слов, – ответила Аннализа и, больше не говоря ни слова, покачала головой.

Нет, он не придет. Она прочитала ему последнее письмо Эммы сразу после того, как помогла ей написать его три дня назад, но он быстро сменил тему, словно не мог дышать, когда ему напоминали об Эмме.

Аннализа обернулась к толпе в вестибюле.

– Эмма знает, что ее любят, а это самое главное.

Селия, Джейкоб и мальчики тоже обернулись и посмотрели на представителей семей Манкузо и Барнсов. Хотя Томас не смог простить Эмму, остальная родня ее простила и по очереди навещала – по двое и трое за один раз – вчера и сегодня утром. Ее подопечные – ветераны Вьетнамской и других войн – тоже заглядывали, чтобы попрощаться.

Аннализа взяла внуков за руки.

– Давайте-ка сходим и навестим ее.

За эти годы даже мальчики познакомились со своей двоюродной бабушкой. Когда Эмма закончила работу в Корпусе мира и переехала в Портленд, чтобы получить лицензию консультанта, она стала для Селии той самой тетей, о которой девочка всегда мечтала. Хотя из-за Томаса в Грейстоуне ей были не рады, она часто разговаривала с Селией по телефону и постоянно приглашала ее на выходные.

Эмма начала работать консультантом и купила дом возле Кейп Элизабет примерно тогда же, когда Селия получила водительские права. К тому времени тетя и племянница очень подружились. По правде говоря, именно Селия помогла Эмме повесить ветряную подвеску из магазина Уолта у нее во дворе и положила начало ее коллекции.

Увы, из-за отношения Томаса Эмма не смогла присутствовать на рождении мальчиков, но сразу же стала принимать участие в их жизни, словно все еще пыталась загладить вину.

– Она немного утомилась от такого количества посетителей, – предупредила Аннализа, подходя к двери. – Но очень хочет вас видеть.

Стуча в дверь, Аннализа мысленно вернулась в тот день, когда ворвалась в комнату Эммы в Давенпорте и нашла ее с бутылочкой маминых таблеток. Какой же длинный путь проделала с тех пор ее подруга…

Аннализа пропустила Селию и остальных в комнату. Эмма, сидевшая в приподнятой кровати, слабо улыбнулась.

– Вы пришли…

– Конечно, а как же иначе? – ответила Селия, подходя к тете и целуя ее в щеку.

Аннализа села на стул у окна, а Джейкоб и мальчики присоединились к Селии у кровати, и Эмма, слабая, но счастливая, стала слушать последние новости из их жизни в Нью-Йорке.

За окном хлопьями падал снег, словно Бог подстригал в небесах барашка. Томас всегда говорил, что Эмма оживала зимой, и было справедливо, что зимой же она встретится со своим создателем и окажется на небесах.

Десять минут спустя мальчики отошли, чтобы Аннализа и Селия поговорили с Эммой наедине. Они придвинули стулья к кровати, и Эмма стала расспрашивать о работе Селии в Гуггенхайме.

– Ох, знаешь, – потирая руки, сказала Селия, – работа кипит, но я довольна. Завтра я получу картину Пикассо, и в общем-то тут есть чем гордиться.

Эмма довольно посмотрела на Аннализу и прошептала:

– Она прямо как ты, правда?

– Как я, только энергии вдвое больше, – согласилась Аннализа.

Селия защитила диплом магистра и так же усердно, как и Аннализа, строила карьеру в сфере искусствоведения и в придачу по-прежнему писала картины, ставя перед собой новые задачи.