В третью субботу февраля Аннализа поддалась уговорам Томаса и взяла выходной, чтобы покататься на лыжах. Жаль было пропускать смену и терять деньги, но ей так хотелось хоть разок покататься, что она сдалась. Тем более она так закрутилась со своим рисованием, дневными, субботними и воскресными сменами у Гарри и домашней работой, что ей нужен был выходной.

Надев теплую куртку, Аннализа выскользнула за дверь и покачала головой: всего час назад она почистила садовую дорожку – и вот опять все засыпал снег. И стоило так стараться? Хорошо, что у них нет машины, а то Nonna заставила бы ее чистить заодно всю подъездную дорогу.

На крыше «Битла» красовались две пары лыж; на Томасе была лыжная шапка и белый свитер. Аннализа запрыгнула в машину и торопливо поцеловала своего парня в щеку, надеясь, что Nonna не смотрит в окно. В последнее время бабушка начала привыкать к Томасу – по крайней мере, больше не отговаривала с ним встречаться – но Аннализа не хотела заработать вечернюю лекцию о птичках и пчелках.

Когда их квартал остался позади, Аннализа заговорила:

– Забыла сказать. Помнишь моего кузена Майкла, которому выпало в лотерее маленькое число? Сегодня он вызвался добровольцем во флот.

В последнее время они только и говорили об армии: три дня назад призвали парней, родившихся в один день с Томасом. К счастью, как Томас и обещал, его самого спасла отсрочка.

– И правильно, – прямо ответил Томас. – Какой смысл ждать, пока назовут твое число?

Все знали, что лучше идти добровольцем, чем ждать вызова по лотерее – так больше шансов выжить. Тот, кто шел по лотерее – обычно попадал на передовую, а доброволец мог выбирать и часто попадал туда, где безопаснее.

– Вот именно, – согласилась Аннализа. Голос Томаса звучал странно – или ей показалось? К тому же они ехали медленнее обычного. – А ну-ка признавайся, что случилось? Ей-богу, ты не умеешь скрывать, когда что-то не так.

Томас серьезно посмотрел на нее.

– Ты и представить себе не можешь.

Радость от грядущего катания на лыжах испарилась бесследно.

– В последнее время я могу представить что угодно.

Он молчал, пока они не доехали до знака «стоп».

– Отец сказал, что больше не даст мне денег. Он требует, чтобы я съехал из дома до конца семестра, если буду и дальше с тобой встречаться. Мало того, он угрожает лишить меня наследства.

Аннализа стиснула зубы.

– Ты не шутишь? Серьезно?

Томас кивнул, по-прежнему не трогаясь с места.

– Он говорит, что к лету я обязан с тобой порвать, а если буду поддерживать с тобой отношения и отвлекаться, то он больше не станет мне помогать.

Аннализа взмахнула руками. Она чувствовала горечь на языке.

– Откуда он вообще знает, что мы все еще встречаемся? Он что, нанял частного сыщика?

– Нет, – брезгливо ответил Томас, провожая взглядом машину, промелькнувшую по соседней полосе. – Это я ему сказал. Мне надоело скрывать, что мы вместе. И знаешь что? Если он не хочет мне помогать, то и не надо, обойдусь сам.

Неужели Аннализа настолько плохой человек и до такой степени не подходит Томасу, что его отец готов разрушить сыну жизнь? Пусть катится к черту со своими предрассудками. Недалекий мерзавец. Неужели он не видит, что за чудесный человек его сын? Почему он не верит Томасу?

– Прости, – наконец выдавила Аннализа.

Почему жизнь так жестока?

Томас покосился на нее и чуть ли не прошипел сквозь зубы:

– За что «прости»? За то, что мой отец – придурок? Ты-то тут при чем?

Аннализа молчала, уставившись в приборную панель, пока машина не тронулась с места, удаляясь от города. Как бы она ни старалась открыться и верить Томасу, в подобные минуты ей казалось, что она делает большой шаг назад.

В салоне машины буквально искрило от гнева Томаса. Может, так оно и начинается? Неужели они стали помехой друг другу?

– А что, если я переведусь на бюджет в Портлендский университет? – вдруг предложил он.

От неожиданности у Аннализы перехватило дыхание.

– Тебе нельзя бросать Вестон.

Тогда пропадет отсрочка.

Томас сильно стиснул рулевое колесо, даже на предплечьях проступили жилы.

– Еще как можно. Все равно без денег родителей он мне не по карману.

Аннализа успокаивающе положила руку ему на бедро и негромко спросила:

– А стипендию тебе не дадут?

Томас слегка расслабился.

– В Вестоне не дадут, а в Портлендском университете – запросто. Об этом я и говорю.

У Аннализы упало сердце: неужели из-за нее Томас лишится мечты стать стоматологом и останется без наследства? А что, если они расстанутся, после того как переедут? Нельзя, чтобы он подстраивался под ее жизнь. Один только стресс станет айсбергом, который потопит корабль их любви.

– Будет глупо бросать одну из лучших школ Новой Англии, а то и всей страны ради того, чтобы переехать в Портленд. И не забудь про сестру.

Деревья становились все выше, а дома попадались все реже.