Садясь на свое место в противоположном конце склада, Аннализа чувствовала себя словно спортсмен на финишной прямой. Шэрон расположила полукругом перед сценой двадцать стульев с мольбертами. Посередине сцены сидел на стуле мужчина в халате. Аннализа знала, что под халатом у него ничего нет, и от волнения у нее леденели руки. Значит, вдобавок ко всем испытаниям ей предстоит рисовать обнаженного мужчину? Если бы не потраченные деньги, она бы наверняка убежала отсюда со всех ног. Но Аннализа не могла так поступить после того, что сделала для нее Шэрон. Конечно, она мечтала научиться новому, просто не ожидала подобного на первом же занятии у Шэрон Максвелл. И куда подевался урок о том, как правильно мыть кисточки и разводить акриловые краски?

С виду натурщик был похож на римского бога, а что он прятал под зеленым халатом – вообще с трудом поддавалось воображению. Широкие плечи и мускулистые ноги намекали на прекрасную спортивную форму. Как художнице, ей не терпелось изучить очертания его тела, но девичьей скромности был нанесен серьезный удар. Господи, да почему она так стесняется? Она, конечно, молода, как и говорила Шэрон, но не настолько же. И раньше не раз копировала обнаженных мужчин с чужих картин. И все равно ее смущал живой натурщик.

Аннализа покосилась на других учеников. Они были самого разного возраста. Одни болтали, другие что-то рисовали в блокноте, а третьи жадно смотрели на сцену, будто ожидали большого представления. Судя по всему, Аннализа волновалась больше всех.

Наконец Шэрон хлопнула в ладоши, требуя внимания. Ее голос гулко отдавался от кирпичных стен.

– Моя цель – сделать так, чтобы в ближайшие недели и месяцы вы повысили свое мастерство в меру своих способностей. Все мы разные, каждому мешает что-то свое. Я надеюсь, мы преодолеем все преграды. Кто-то уйдет – но такова жизнь. Я буду рассказывать что и как, и буду постоянно вас подгонять. Вам придется нелегко. Вы замечательные художники – поэтому я вас и собрала. Но вы способны на большее. Даже мне есть к чему стремиться. Обещаю передать все, что смогу, однако в ответ я требую полной отдачи.

Обговорив детали, Шэрон обернулась к натурщику и попросила его раздеться. Аннализа с трудом верила в происходящее, а когда натурщик скинул со сцены халат, от стыда она чуть не провалилась сквозь землю прямо в Китай. Натурщик был оснащен гораздо лучше статуи Давида, которую она рисовала в прошлом году. Он был строен, с крепкими грудными мышцами и порослью темных волос внизу… ниже пупка и на груди.

Аннализа потянулась за карандашом, словно младенец за спасительной пустышкой, и открыла блокнот. Некоторые ученики, как она заметила, сразу взялись за краски. Шэрон предложила всем рисовать в привычном стиле.

Натурщик смотрел почти прямиком ей в лицо. Жаль, что она не выбрала стул где-нибудь с краю.

«Интересно, Эмма получила бы от этого кайф?» – подумала Аннализа, вспомнив первую встречу с девочкой в Миллзе.

Сначала девушка набросала контуры тела натурщика, всеми силами избегая области паха. Потом уделила внимание ногам ниже колена, прорабатывая тени и заранее продумывая, какие краски возьмет, когда перейдет к мольберту.

В молчаливой работе прошло примерно полчаса. Аннализа слегка расслабилась, привыкнув к тому, что перед ней стоит обнаженный мужчина. Она убедила себя, что он такой же человек из плоти и крови, как и она сама. Аннализа уже начала рисовать на мольберте, подбирая краски в тон коже, и вдруг Шэрон, которая разгуливала между учениками, заглядывая им через плечо, попросила всех остановиться.

– Сегодня мы с Аннализой обсуждали связь между художником и натурой. Думаю, многие из вас сталкивались с подобной проблемой. И сейчас я хочу предложить вам то, что никому прежде не предлагала.

Аннализа окаменела, боясь представить, что взбрело в голову этой сумасшедшей женщине.

Шэрон улыбнулась, словно для нее это была игра.

– Я хочу, чтобы вы разрисовали натурщика.

Ученики стали удивленно переглядываться. Дама постарше нетерпеливо ответила:

– Но мы и так его рисуем.

– Нет, – с видимым удовольствием ответила Шэрон. – Я хочу, чтобы вы поднялись на сцену и раскрасили его красками. Кисточками по телу.

Склад наполнился потрясенными возгласами.

– Вы что, серьезно? – переспросила та же дама.

Аннализа с колотящимся сердцем взглянула на натурщика. Он ухмылялся, как видно, заранее предупрежденный о таком повороте событий.

– Вперед, – скомандовала Шэрон, хлопнув в ладоши: кажется, этот жест был ее визитной карточкой.

– Что, прямо всего разрисовать? – спросил парень примерно возраста Аннализы.

Шэрон посмотрела на него, а потом перевела взгляд на натурщика.

– Я хочу, чтобы вы общими усилиями превратили Дэймона в произведение искусства. Не приму работу, пока вы не раскрасите его целиком, с головы до пят. А теперь, к делу. – И добавила: – Аннализа, и никаких широких кисточек. Используй самую тонкую.

Аннализа огляделась: может, это шутка? И сейчас в дверь ворвутся зрители и начнут хохотать?

– Вперед, – поторопила Шэрон. – Вашим кисточкам есть где разгуляться. Не будем же мы сидеть тут всю ночь.

Во что она только ввязалась? Как же далеко Пейтон-Миллзу до этой художницы.