– Почему бы и нет? – Патти толкнула к ней линованный блокнот альбомного формата и ручку. – Я вернусь через пять минут и хочу, чтобы ты мне нарисовала одну из женщин с твоих картин в том платье, которое тебе больше всего нравится.

Аннализа и слова не успела сказать, как Патти исчезла. Девушка молча повернулась в кресле и взялась за работу. Задавив волнение, мешавшее сосредоточиться, она занялась рисунком. Когда Патти вернулась, Аннализа протянула ей блокнот. Чувствуя дежавю, она скрестила ноги и стала ждать.

– Ну что ж, ты отлично рисуешь, – как-то чересчур буднично заметила Патти. Аннализа ожидала больших восторгов. Патти продолжила: – Именно сейчас мне как раз нужна помощь, и ты легко с этим справишься. К нам поступает вся зимняя одежда, а Рождество на носу, поэтому работы выше крыши. Однако я не могу обещать тебе постоянную работу, а значит, если я сейчас отобью тебя у Теда Миллера, потом ты можешь оказаться на улице. Сама знаешь, какой он.

– Да, знаю, но я готова рискнуть.

Хорошая зарплата на дороге не валяется. И кроме того, Аннализу просто распирало от восторга.

Поднявшись с кресла, Патти предупредила:

– Я не могу ничего обещать, пока не поговорю с Миллером, поэтому еще рано радоваться. Посмотрим, что у меня выйдет. К нему просто нужен тонкий подход – а мы с тобой обе на этом собаку съели.

Аннализа широко улыбнулась – у нее было такое чувство, словно лучшая из лучших леди Портленда только что признала ее настоящей горожанкой.

– Спасибо вам большое, – едва не задыхаясь от волнения, поблагодарила она. – Я вас не подведу.

– Уж будь добра, не подведи.

Кажется, Патти понравился ее ответ.

Наконец-то мне выпал счастливый билетик, подумала Аннализа. Лишь бы только Тед Миллер не ставил палки в колеса. Она вышла погулять по Конгресс-стрит, но в девять утра уже вернулась обратно: началась ее смена. Прямо перед обеденным перерывом, когда Аннализа приклеивала синие бирки к одежде с прошлых сезонов, которую надо было перевесить, ее нашел Тед Миллер.

– Можно тебя на минутку? – спросил он.

Аннализа отошла от стойки с вешалками. Сейчас – или пан, или пропал. Мистер Миллер терпеть не может, когда его обводят вокруг пальца.

– Мы решили перевести тебя в отдел рекламы.

– Правда? Спасибо, мистер Миллер.

Аннализа пустилась в пляс от радости.

Он поправил бабочку на шее.

– Только не забудь, кто тебе помог. Ради этого мне пришлось сильно расстараться.

Понятно, что он тут ни при чем, но пусть пыжится в свое удовольствие.

– Вы были прекрасным начальником. Я буду очень скучать.

Она еще никогда в жизни так сильно не преувеличивала.

– Надеюсь, ты не слишком высоко замахнулась, девочка. А теперь марш в кадровый отдел – они оформят тебе перевод.

Аннализа тут же бросила все дела и поехала на эскалаторе наверх. Итак, она поднялась еще на одну ступеньку в своей жизни. Надо скорее позвонить бабушке.

И написать Томасу.

В октябре тысяча девятьсот семидесятого Аннализа обрела небывалую уверенность в себе. Ей сильно подняли зарплату: теперь она зарабатывала вдвое больше, чем в отделе распродаж. Она была самой молодой сотрудницей рекламного отдела. Ей выделили собственный стол с наклонной поверхностью; из-за стола открывался вид на город. Аннализа не только могла больше не думать о деньгах, но и в придачу наслаждалась, воплощая зимние наряды с помощью ручки и чернил.

Несколько долгих лет тяжелой работы, и дела наконец пошли в гору. Аннализа словно превращалась в одну из женщин со своих рисунков. Больше того, ее эскизы шли в дело и дома. Вооружившись знаниями о последних веяниях моды, она рисовала этих чудесных ярких женщин, уверенно шагающих по жизни. Да еще и с такой невероятной скоростью, словно уверенность в себе подпитывала ее музу не хуже крепкого кофе.

По правде говоря, спрос на картины в магазине Уолта вырос до того, что Аннализа не успевала рисовать и подняла цену до десяти долларов. К ее крайнему удивлению, денег от продажи рисунков хватало на уплату аренды. Впервые в жизни она могла себя побаловать. Аннализа стала одеваться, как женщины с ее холстов. Ах да, холсты! С тех пор как зарплата выросла, Аннализа почти целиком перешла на холсты. И ничего удивительного. Раз она нашла свой голос, значит, пришло время принимать каждую свою картину всерьез.

С ростом зарплаты Аннализа устроила себе много поблажек. Она походила по отделу распродаж и наконец использовала свою скидку. Кроме того, потратилась на косметику и духи и купила кое-что из новинок на первом этаже. Она даже заменила в своей квартирке кое-какую мебель и стала угощать обедами Нино, бабушку и тетю Джулию, когда они приезжали в город. Аннализа поняла, как это бывает. Упорный труд наконец дал плоды.