- Ну, кто это был вообще? – устало спросил у меня Сезар, который с каждой секундой начинал всё больше и больше зевать, раскрывая свои челюсти так широко, будто бы собирался проглотить висящую на небе луну.

- Какой-то Чауве. В первый раз о нём слышу. – ответил я офицеру, аккуратно сворачивая послание и убирая его в кожаную сумку на бедре.

Сезар повторил это слово, словно пробуя его на вкус. Какое-то время он думал, смотря вперёд, но не обращая внимания на дорогу. Наконец он тяжело вздохнул и посмотрел прямо мне в глаза.

- «Чауве» с ларингийского значит «лысый». Много ты знаешь лысых людей, которые могли знать о нашем пути и о том, что ты будешь передвигаться по этой дороге?! Не просто же так за всё время мы не встретили ни одной телеги, двигающейся к нам на встречу?!

- Ты намекаешь на то, что это всё же сделал именно Вард?

- Я тебе даже не намекаю, а прямо говорю, что этот лысый монах не такой добрый, как пытается себя выдать! Я не удивлюсь, что прямо сейчас наших парней окружают и убивают эти чёртовы церковники!

- Как бы то не было, Сезар, но сейчас мы ничего сделать не сможем. Нам сначала надо выбраться с этой дороги, а уж потом будем действовать по обстоятельствам. Если к этому и правда причастен Вард, то жить ему осталось очень недолго.

Примерно к середине ночи, когда мы оба уже полностью обессилили, а кони стали гораздо хуже двигать ногами, то мы всё же наткнулись на один постоялый двор. Определённо стоило отдохнуть, ведь завтра нас ждёт ещё один длительный переход, который вытянет из нас оставшиеся силы, а если вновь попадём в очередную засаду, то без отдыха нас очень быстро изничтожат.

Приказав заезжать во двор, я слез с саней и подошёл к главной двери, ведущей внутрь здания, и постучался, держа руку на пистоле. С первых нескольких ударов никто не ответил и пришлось ещё несколько раз ударить. Наконец, за дверью послышались вздохи и торопливые шаги. Он опасливо приоткрыл дверь, так, чтобы в случае опасности быстро её захлопнуть.

- Здрав будь, хозяин. – поприветствовал я человека, черты лица которого нельзя было разглядеть в ночной тьме, - Можно у тебя двум путникам заночевать?

- А вы кем будете? Не воины случаем?

- Сейчас такое время, что каждый хоть и чуть-чуть, но должен быть воином. – хмыкнул я, - Золото у нас есть и проблем мы тебе не доставим. Коням бы ещё овса задать и напоить, а мы уж завтрашнего дня дождёмся и позавтракаем.

- Ну, раз золотом платить будете, то уж останавливаетесь, но только комнат одиночных не осталось. Есть двойные с двумя кроватями или в общем зале положить могу. Тут уж как пожелаете.

- Сойдёт нам. Лошадей сам заведёшь или слугу пошлёшь?

- Сейчас сына разбужу. Он займётся этим.

Я кивнул в знак согласия и хозяин впустил нас внутрь здания. В общем зале, бывшим одновременно и столовой, я сел за большой стол и устало водрузил на неё карабин. После сегодняшнего дня хотелось смыть с себя запах смерти, которым от меня разило за километр, после чего уснуть на чистых простынях, но имеем что имеем. Иной раз довольствовались и куда более меньшим.

- А вы, господа, не северяне ли случаем? – обеспокоено спросил хозяин постоялого двора, оказавшийся суховатым старичком, носящим на голове лишь остатки некогда шикарной шевелюры.

- Так заметно? – спросил я, усмехнувшись.

- Да. – честно ответил мне мужчина, - Оружием обвешены, как ёлки на новый год украшениями, да и ещё кровью пахните. – он выглянул в небольшое окно, ведущее к двору с большой конюшней, - Тем более, что на колеснице какой-то интересной двигаетесь. Никогда не видел таких.

- Это сани, а не колесница. – поучительно произнёс Сезар, который взял со стойки кувшин с водой и сделал несколько громких глотков, - А то что мы суры – в этом ты прав.

- Про вас тут много разного говорят. – осмелев, проговорил тавернщик.

- А точнее расскажешь? – заинтересовался я.

- Мол, что вы детей едите, да с карликами чернокожими водитесь.

- Как-как, но уж лагриканцев карликами не называл никто. – улыбнулся я, - Что же касаемо детей, то тут враньё сильнейшее. Мы люди суровые, но нисколько не кровожадные. Ты мне, хозяин, вот что лучше скажи, не останавливался ли тут у тебя отряд монахов-воинов?

- Были такие. Дюжина целая была. Все при оружии огнём стреляющем, но без доспехов. Заночевали, пожрали, да свалили, не оставив хоть медяка жалкого.

- Неужто церковники наглеть стали, раз уж честным трудягам их работу не оплачивают?