По долгу службы он просматривал много записей с нижних уровней, где царит хаос, и агрессоры не выглядят разумными людьми. Тут же все нормальны: разговаривают друг с другом, смеются, кто-то насторожен, кто-то угрюм.

Знает ли Боэтарх, что удалось договориться с генералами мятежной Карталонии? Есть надежда, что новость его удивит, ведь он был занят более важными делами. Настолько важными, что даже еще не пришел в зал. Суфий, Баальбен Барка, уже занял место у трибуны и поглядывает на голографические часы, отсчитывающие последние секунды: тридцать одна, тридцать, двадцать девять…

На десятой секунде звучит гонг, часы исчезают, и Барка берет слово, рассказывает, как важна Карталония не только для рода Барок, но и в принципе, какие там нужные производства сколько полезных ископаемых.

Боэтарх так и не пришел, что очень странно. Гискон бросает взгляд на его место… И оторопевает: да вот же он! Сидит, вальяжно развалившись!

Как же так? Когда он успел просочиться? Эйзер пишет сообщение Леону, нажимает «отправить», но ничего не получается, как и не выходит связаться с Магоном, сидящим в десятке метров от него. Что происходит? Глушатся сигналы?

Когда вторая и третья попытка не увенчиваются успехом, он понимает: ловушка захлопнулась, и живыми они отсюда не выйдут.

Тем временем Баальбен пытается связаться с генералами Карталонии, но они не отвечают — еще бы, связи-то с внешним миром нет. Гискон с тревогой глядит на невозмутимых с плазмоганами, окидывает взглядом амфитеатр. Из трехсот человек половина точно не попала под влияние. Неужели всех положат?

У Барки есть запись-обращение представителей Карталонии, ее он и включает. Гискон ее слушал дважды, делая монтаж, потому наблюдает за собравшимися и за Боэтархом. Вид у него отстраненный, он настолько уверен в себе, что ему нет дела до происходящего.

Еще попытка связаться с внешним миром — провальная. Единственная слабая надежда — на «Оплот» и на воинственных родичей Филина. Но слишком много факторов должно совпасть, многое зависит от третьей силы — невозмутимых, которые непонятно, как себя проявят.

Выступает Филин, кается, что был за удары по Карталонии, произносит пламенную речь, что сейчас выгоднее будет искать компромисс, ведь потом все равно придется вернуться в край, где ненавидят пунийцев, а практика показала неэффективность войн с партизанами, особенно — в гористой местности.

Следующим выступает Боэтарх, пытается убедить собравшихся, что с террористами не ведут переговоров, стоит даль слабину — и весь мир ею воспользуется, Карфаген просто сметут. И без подавления воли он крайне убедителен. Заканчивает Гамилькар тем, что Барки, заботясь о своем имуществе, подрывают власть и могущество Карфагена.

На Эйзера он так и не взглянул.

Баальбен объявляет голосование: кто за удары, жмет зеленую кнопку, кто против — красную. Эйзер сразу выражает свое несогласие. Сейчас станет ясно, кто под влиянием, а кто сохранил разум.

С начала заседания прошло пятьдесят шесть минут, ораторы тянули время, как могли. Раз Леона еще нет, значит, ему не дают пройти, и не стоит расслабляться, даже если результат будет, какой надо.

В Большом зале советов результат голосования высвечивается не на коммуникаторе, а на голографическом табло. Красный столбец растет стремительно, но замирает на цифре 94 и дальше прибавляет медленно, зеленый опережает его. С бешеной скоростью красным и зеленым вспыхивают в воздухе имена проголосовавших, а сердце колотится еще быстрее.

Значит, не все марионетки. Неужели Боэтарх согласится с результатом? Или устроит бойню и узурпирует власть? Кулаки сжимаются сами собой.

Суфий, Баальбен Барка, торжествующе улыбается, объявляет результат.

И тут происходит немыслимое: грохочет пулеметная турель, пули прошивают суфия. Он хватается за грудь, непонимающе глядит на окровавленные руки и, пуская красные пузыри, заваливается набок.

По залу прокатывается вздох, и из динамиков доносится голос Боэтарха:

— Всем оставаться на местах! Кто попытается бежать, будет расстрелян. Зал под моим контролем.

Гискон невольно пригибается, видя, как падают двое невозмутимых, а остальные синхронно вскидывают плазмоганы.

— Во славу Ваала Карталония должна быть уничтожена, — торжественно провозглашает Боэтарх. Такова воля величайшего, а я — посланник его.

Боэтарх на монорельсе спускается к трибуне под возмущенный ропот.

— Властью, данной мне нашим Повелителем, я отменяю результат голосования. Кто-то хочет высказаться против?

Вскакивает Элиандра Север.

— Что ты о себе возомнил? По какому праву…

— Молчать, — приказывает он, вытягивает в ее сторону руку со скрюченными пальцами. Медленно ее поворачивает, и женщина хватается за горло. — Отступникам не место среди нас. Твое тело принадлежит мне и повинуется. Кровь в твоих венах закипает.