Выбираю «настройки» — «режимы» — «поиск противника». Картинка темнеет, становится схематичной, и на первом этаже прямо под нами обнаруживается три человеческих силуэта. Два убегают к выходу, третий целится вверх…

Псих. Суицидник!

— Не входим, — ору на бегу тем, кто еще не спустился, рву с места к лестнице и командую тем, кто рядом со мной: — За мной! Валим отсюда!

Остальные трое тоже срываются с мест, и в этот момент коридор там, где мы только что стояли, взрывается брызгами осколков. Ударной волной нас сбивает с ног и протаскивает по коридору. Панель перед глазами заливает красным, появляется предупреждение о повышении температуры, потом изображение восстанавливается все так же в режиме поиска.

— Перекрыть выходы! — командую тем, кто остался наверху. — Двое пытаются уйти! Взять по возможности живыми.

Придурок снизу пальнул в потолок то ли из подствольника, то ли из плазменного ружья, и его действия не поддаются логическому объяснению. Надо разобраться, что тут происходит.

Двое беглецов исчезают из зоны видимости, суицидник уже не отображается системой как объект — очевидно, мертв.

— Моя группа, спускаемся на первый этаж! — командую своей четверке и первым бегу по лестнице, останавливаюсь на лестничной клетке.

Система гермошлема показывает, что коридор пуст, как и все помещения. Предчувствие останавливает, не дает выскочить в коридор и броситься в погоню на всех парах. Поднимаю руку.

— Стоять. Я первый.

Выглядываю в коридор, заваленный обломками стен и потолка, различаю движение в еще не осевшей белой пыли и командую своим, забыв переключиться с общей связи.

— Назад! Опа…

Мы все разом прыгаем на широкую лестницу, в стену попадает плазменный разряд. Нас припечатывает к ступеням, по спине бьют обломки, не причиняя боли — костюм свою функцию выполняет на отлично. Если б не он, мы б были уже мертвы. А вот гермошлем не выдерживает, трескается, и панель гаснет, из динамиков доносится не голос — скрежет.

Стягиваю шлем, выбираюсь из-под завала. Остальные тоже шевелятся — слава богам, живы. В нос набивается пыль, глаза слезятся, горло дерет. Нааман снимает и отдает мне свой шлем, для острастки стреляет в коридор, одновременно говоря:

— Я сказал всем, что ты жив.

Прежде чем надеть шлем, кричу в коридор:

— Говорю от имени Эйзера Гискона! Вы находитесь на его объекте, приказываю вам сдаться. Нас все равно больше. У вас нет шансов.

Жестом велю своим подниматься по лестнице, пятясь, целюсь в провал и ни хрена не вижу в белой пыли. В мыслях тоже муть — я не вижу логики в действиях наемников. Ради чего рисковать жизнями? Чтобы Магон получил чужую нефтекачку? Или командир наемников заинтересован в том, чтобы умереть, но не сдаться…

— Вы точно действуете от лица нанимателя? — доносится неуверенный голос из коридора.

Вопрос окончательно меня добивает. Обрушиваю на наемника многоэтажную словесную конструкцию и велю выходить на улицу безоружными и ложиться мордой в землю. Доносится возмущенное бормотание — наемник связывается со своим, а я пока перенастраиваю гермошлем, на статус лидера.

— Что у вас? — спрашиваю по общей связи, закончив с настройкой.

Все вразнобой отвечают, что наемники по-честному сдаются, с моего флаера докладывают, что стрелявшие в нас минуту назад уже лежат во дворе и шевельнуться боятся. Приказываю наемников связать и собрать для допроса, а сам со своей группой обследую коридор, где произошел взрыв. Мы с Нааманом выкапываем из-под обломков командира, по всей вероятности зачинщика беспорядков, с залитым кровью лицом. На нем такой же бронекостюм, как и на мне. Взрыв произошел слишком близко, шлем разворотило, а костюм остался целым, но судя по слишком плоской грудной клетке и ногам трупа, тело внутри превратилось в фарш.

Предполагаю, что это и есть командир наемников.

— Осмотрите кабинеты, — распоряжаюсь я, толкаю ближайшую дверь и понимаю, что ее не открыть, нужен доступ, а как его получить?

С автоматом наизготовку выбегаю на улицу, где спустившаяся с крыши четверка занимается наемниками: двое держат их под прицелом, двое обыскивают. На этих наемниках костюмы цвета хаки и на земле лежат продолговатые шлемы, не такие, как у нас. Снимаю свой, вдыхая раскаленный воздух пустыни, указываю на пленных:

— Встать, смотреть на меня.

Наемники вскакивают, как на пружинах. Это молодые парни двадцати трех и двадцати пяти лет, с меня ростом. Взгляды у них растерянные.

— Что за херня происходит? — спрашиваю я, пинаю шлем и задним умом соображаю, что раз у моего костюма есть «поиск противника», у них может быть маскировка, способная обмануть систему поиска, а значит, в здании… Командую пришедшим за мной Нааману, Бэну и Ромулу: — Снять шлемы, осмотреть здание, там могут быть еще люди.

— Внутри нет никого, — бормочет розовощекий светловолосый наемник, кривится когда ему сводят руки за спиной и защелкивают наручники.

Тераннон Урсус, 25 лет