Отряхнув перчатки с помощью бытовых чар очищения, я взглянул на девушку, так и оставшуюся стоять неподалеку. Только сейчас понял, что на груди у нее болтается бейджик с именем. Видимо, она здесь и работала. Спасенная смотрела на два тела и никак не могла прийти в себя после пережитого.

— Вызовите полицию и приведите себя в порядок, девушка, — посоветовал я, прежде чем пойти в сторону входа в ресторан.

Но стоило мне сделать несколько шагов, как меня догнал стук каблуков. Обернувшись, я взглянул в зареванное лицо спасенной. Никакая она не девушка на самом деле, вполне уже взрослая дама лет двадцати семи.

— Вас накормят бесплатно, — сказала она, судорожно хватаясь за рукав моей куртки.

— Я могу за себя заплатить, — ответил я.

Но она покачала головой.

— Это мой ресторан, и это меньшее, чем я могу отплатить за свое спасение, ваше благородие.

Отказываться я не стал, но и обременять хозяйку посчитал излишним. Так что взял себе порцию мяса с кашей да чай с эклером. Люблю сладкое, ничего не могу с собой поделать.

Только когда я закончил с приемом пищи, ко мне подсела девушка в форме полицейского. Улыбнувшись мне, она представилась:

— Жданова Антонина Владиславовна, сержант полиции Российской Империи. Не ответите на пару вопросов, Иван Владимирович?

Я взглянул на нее поверх чашки, из которой допивал последний глоток чая. Опустив посуду на стол, широко улыбнулся и произнес:

— Вам, Антонина Владиславовна, я с удовольствием расскажу все, что пожелаете.

Глава 3

Хорошо быть дворянином. Что бы ни произошло, мое слово против слова неблагородного сословия будет всегда котироваться выше. Не то чтобы я собирался этим злоупотреблять, но в данном случае со мной разговаривают на свободе, а не в отделении как раз потому, что я — дворянин. Так бы неизвестно, какими путями шло правосудие.

А теперь — атака простолюдина на дворянина это всегда бунт. А за него легких последствий не существует, там минимальное наказание — пятнадцать лет каторги. И не просто исправительной колонии, где у преступника есть не только шансы на возвращение к свободной жизни, но и возможность развить свои незаконные навыки от старших товарищей.

Каторга в Российской Империи — это урановые шахты, например. Ну или другие схожие по вредоносности работы. Вернуться с каторги уже само по себе достаточно сложно, а вести после нее полноценный образ жизни — нереально в принципе.

— Итак, вооруженное нападение группой простолюдинов на дворянина, — подвела итог Антонина Владиславовна, заканчивая записывать мои показания. — Вы поступили очень благородно, заступившись за девушку, подвергшуюся нападению, Иван Владимирович.

На последней фразе она улыбнулась мне совсем иначе, чем прежде. Не совсем симпатия, но легкий намек на то, что я не вызываю отвращения, я уловил.

— На моем месте так поступил бы любой благородный человек, — ответил я, прокручивая в руках чашку с заново налитым чаем. — Кодекс дворянской чести обязывает нас выступать защитниками всех, кто несправедливо подвергается агрессии. К тому же на обоих бандитах я заметил татуировку банды и прекрасно понял, что простой демонстрацией способностей их не отпугнешь.

— Да, вы правильно сказали, — качнув головой, подтвердила сержант, заглядывая в свои записи. — И Станислав Щемец, и Сергей Волжский — оба состоят… состояли в банде «Дикие кабаны», — сообщила она. — К сожалению, до сих пор им удавалось уходить из зала суда без обвинения.

— Высокие покровители? — предположил я.

— Да, Иван Владимирович, — вздохнула сержант. — К сожалению, полиция не всесильна.

Я промолчал, и так все понятно.

На самом деле крупных и сильных банд не так много в столице, но каждая держит свою часть города. И у каждой имеется некий выгодоприобретатель, который и выводит свои криминальные элементы от удара. Делается это, разумеется, неофициально, чтобы государство при всем желании не смогло подтвердить, кто именно стоит за бандой. Ну и сами авторитеты тоже понятия не имеют, кто им платит на самом деле.

Мой отец не раз сталкивался с этим явлением, когда деятельность преступных группировок проходила по вопросам Службы Имперской Безопасности. Нам домой поступали несколько раз угрозы, пока Владимир Александрович Моров не явился на встречу с главарем в одиночку. Вышел после беседы он тоже один, неся голову криминального авторитета за волосы. Все подручные главаря, оказавшиеся в ту ночь у своего босса, остались лежать в пылающем особняке.

Больше дорогу переходить нам никто не решался.

— Что же, на этом у меня все, Иван Владимирович, — произнесла сержант, поднимаясь из-за стола. — От лица полиции Российской Империи выражаю вам благодарность за спасение гражданского лица.

Я спокойно кивнул и, сделав последний глоток, тоже встал. Вытащив из бумажника несколько купюр, придавил их чашкой и направился к выходу.