Но в этот момент первая команда ракетчиков закончила установку треног, а потом выпустила в сторону ближайшего шара одну из доработанных штабс-капитаном ракет. Мимо… Оценил про себя Дубельт, пытаясь понять, насколько вообще возможно попасть в летающую цель. Да, монгольфьеры очень большие, почти не двигаются, но в то же время… Он видел ракеты Константинова в деле, их точность оставляла желать лучшего. И прием Щербачева, когда его ракетчики стреляли по прямой, тут не сработает. Слишком далеко — оставалось лишь делать пуски по баллистической траектории, а это в разы увеличивало эллипс рассеивания.

Как вариант, бить залпами, но надолго ли хватит ракет? И опять же без гарантии результата.

Еще один выстрел. Дубельт даже со своего места видел, что и эта ракета летит мимо цели. Вот только, как оказалось, ей совсем было не обязательно попадать. Взрыв произошел в паре метров от монгольфьера французов. Ударная волна тут же перепутала веревки и затушила пламя горелки, а осколки посекли купол. Еще недавно казавшаяся неуязвимой махина начала быстро снижаться.

А группы ракетчиков бежали дальше, готовясь поражать все новых и новых наблюдателей врага.

*

— Так тебе! — я изобразил удар, чуть не свалившись со своего ложа на «Ласточке».

Получилось! Мы тренировали подобную стрельбу только на полигоне, но ребята не подвели. А артиллеристы и вовсе выше всяких похвал. Посчитали расстояние до шаров, подкрутили дистанционную трубку, чтобы ракета взорвалась как можно ближе к цели. И математика сработала. Ведь если мы правильно выбрали расстояние, правильно учли время от запуска до взрыва, то всего-то и оставалось, чтобы ракета пролетела не слишком далеко от шара.

Я, конечно, упрощаю. Во второй монгольфьер попали только с четвертого раза, и это коваными ракетами, которые почти не отклонялись в полете. Но мы прореживали ряды врага! Не знаю, где они умудрились добыть столько допотопных шаров, это не имело никакого значения. Мы выкосим их все!

Первая команда ракетчиков двигалась вдоль укреплений в сторону моря. К ним присоединился капитан-лейтенант Руднев, который опять не усидел на месте и решил, что здесь будет полезнее. Впрочем, правильно! Французы уже засуетились, хотят оттянуть шары подальше, а Иван Григорьевич в случае чего на месте еще раз пересчитает дистанцию и подкрутит трубки. Я мысленно пожелал им удачи, а потом пришлось сосредоточиться на бое.

Враг не собирался сдаваться. Тысячи ядер летели в сторону города. Килограммы складывались в тонны, выбивая опять же тонны земли и камня из наших укрытий. Пушки, стреляющие с закрытых позиций, пока не пострадали, но вот остальным приходилось туго. Враг выбивал прислугу, повреждал сами орудия, а вдали уже строились полки, чтобы, как только наша артиллерия хотя бы частично замолчит, ударить по городу.

Очень хотелось запаниковать, но нельзя!

— Тридцать седьмой квадрат! — просигналил я вниз следующую позицию.

Пушкари штабс-капитана Григорьева не делали ничего особенного. Таскали ядра, грузили в стволы, наводились и стреляли. Монотонная работа, которая выбила уже три вражеских пушки. И то ли будет дальше! Вот почему мне нельзя паниковать — в этом нет смысла! Надо просто делать свою работу.

— Сорок первый квадрат! — я отметил новую цель.

Пушки начали поворачиваться, а я приметил несколько отрядов, выдвинувшихся в нашем направлении. Новые вспышки, чтобы подсветить опасность для первой линии окопов. Им пришлось почти зарыться в землю, учитывая, сколько орудий сейчас пыталось сбить их позицию. Но наблюдатель на месте. Он подтвердил получение сигнала, а когда враг оказался в зоне поражения, пятьдесят стрелков поднялись на ноги и разрядили свои штуцеры.

Французы тут же отошли назад, но не сразу. Потеряв еще десяток человек, они задержались, а потом в мою сторону полетели сразу десять чадящих пороховым дымом ракет Конгрива. Да, у врага тоже было подобное оружие. И да, он оказался достаточно умен и храбр, чтобы повторить нашу тактику. Вот только на этом общее заканчивалось. Дистанцию никто из противников не посчитал, а еще «Ласточка» — это совсем не висящий на месте монгольфьер.

Все взрывы прогремели где-то вдали…

— Ура! — снизу раздались крики матросов и солдат, оценивших чужую неудачу.

А потом мы опять продолжили делать свое дело. Пилоты наводили наши орудия на пушки и выдвигающиеся вперед группы. Степан так и вовсе рискнул жизнью — разогнался, пролетел почти над линией фронта, но заметил точные координаты крупной батареи, стоящей за горой Рудольфа. Французы тоже попытались бить только по наводке с монгольфьеров, но к десяти часам утра вражеских шаров почти не осталось, а батареи с пятого бастиона и редута Шварца, наоборот, начали их доставать.

Впрочем, не один казак показал себя. Я видел рядовых, которые голыми руками выкидывали шипящие ядра из-за своих укрытий. Видел, как Нахимов и Тотлебен — адмирал и полковник! — лично наводили пушки, выставляли прицелы, стоя под вражеским обстрелом вместе с простыми солдатами. Личным примером показывали, какая сила скрыта в обычном спокойствии.