— Справятся? — тихо спросил я, уже понимая общий замысел врага. Сначала на пределе дальности, чтобы не доставали другие бастионы, расправиться с прикрытием внешнего рейда. Потом ворваться на внутренний и ударить в тыл защитникам города.

— Так… — Нахимов принялся считать. — На правом фланге у французов и турок получается 746 орудий, которыми они будут обстреливать десятку и Александровскую батарею.

— Не мало пушек на шестнадцать кораблей? — осторожно уточнил я. Учитывая, что у части из них было под сотню орудий, цифра получалась довольно скромной.

— Они же только правым бортом будут стрелять, — пояснил адмирал, а я в очередной раз понял, что складывать цифры и реальный опыт — это две большие разницы.

— А что у нас?

— У нас… — Нахимов снова что-то считал. — При таком построении до врага смогут достать 33 орудия с десятки, 17 с Александровской и еще 23 с закругления Константиновской батареи. Итого 73, вот только, к сожалению, не все смогут что-то сделать кораблям линии.

Адмирал сжал кулаки, но на этот раз сдержался. А я больше ничего не спрашивал. И сам знал, что на Александровской и десятой батареях всего по две бомбические пушки, а на Константиновской их и вовсе нет. Впрочем, 34 пудовых единорога тоже могут доставить неприятности — только бы враг вошел в их зону поражения.

Неожиданно меня осенило.

— Французы держатся дальше, так как знают, что с их стороны у нас более мощные и новые орудия? А англичане знают, что их, наоборот, нет, и поэтому встали ближе?

— Возможно, — Нахимов сжал зубы от ярости, осознав, что стоит за этими словами. — Подождите! Англичане разделяются!

Адмирал заметил изменение тактики противника, как только корабли начали расходиться.

— Пять идут, чтобы встать к западу от Константиновской батареи. Планируемая дистанция — 1400 ярдов, перевес по орудиям — шестикратный, — Нахимов принялся надиктовывать новое сообщение для земли. — Еще четыре корабля встанут с северо-запада, чтобы получить 11-кратное преимущество по количеству орудий. Скорее всего, именно с этой стороны и будут сокращать дистанцию.

И мы снова следили за боем, не имея возможности ничего сделать. Пока не имея…

А внизу сражались простые артиллеристы, солдаты и моряки. Я приметил, как два корабля — кажется, «Аретуза» и «Альбион» — сблизились с берегом, намереваясь поразить башню Волохова и батарею Карташевского. Они смотрелись гораздо менее опасными, чем огромные каменные форты, но при этом очень мешали взять их в клещи.

— Опасно! — Нахимов тоже болел за наших.

— А вы?.. — неожиданно спросил я. — Вы же совсем недавно так же штурмовали береговые укрепления Синопа. Там, конечно, не Севастополь, но тоже пушки, тоже укрытия. Как вы смогли их взять?

— Знаете, что говорил адмирал Нельсон о сражении кораблей и бастионов? — неожиданно задал ответный вопрос Нахимов. Волнуется.

Я покачал головой, потом вспомнил, что меня не видно, и повторил ответ через трубку.

— Он сказал, что на такое решится только безумец, — пояснил адмирал. — И с тех пор пушки стали только опаснее, рискуя отправить любой корабль на дно с одного удачного выстрела.

— Так что же вы сделали?

— В такой ситуации есть только один выход, — спокойно продолжил Нахимов. — Сокращать дистанцию ярдов до трехсот, чтобы каждый выстрел поражал цель. Чтобы количество пушек кораблей смогло подавить береговые укрепления. Пока только так…

Он сказал «пока», словно догадываясь, что уже в следующем году в море выйдут корабли, которые изменят это правило. Предтечи броненосцев, плавучие батареи, укутанные стальными листами, которые смогут принимать на себя ядра пушек и бить в ответ. Столько, сколько надо. Но сейчас не время думать о будущем!

— Значит, скоро враг пойдет на сближение? — я словно разом почувствовал огромное напряжение, которое давило сейчас на всех участников сражения.

Стрелять! Стрелять как можно быстрее и точнее! Нам, чтобы враг не решился подобраться ближе. Им, чтобы, наоборот, подобраться и воспользоваться своим преимуществом.

— Скоро… — выдохнул Нахимов. — И тогда только от простых артиллеристов и их командиров будет зависеть, смогут ли они выдержать. Выстоять под градом ядер, воспользоваться тем, что и враг стал уязвим, и поразить его.

Мы несколько бесконечно долгих минут следили за боем. Уже начал меняться ветер, и я понял, что скоро нам придется спускаться. Обновить ускорители, чтобы держать высоту, да и, в конце концов, просто согреться. Гусиный жир и бурки помогали, но не бывает идеальной защиты от такого ветра.

— Ха! — неожиданно радостно усмехнулся Нахимов. — Французы ошиблись!

— Что?

— Даже не одна, а две ошибки!

— Да какие⁈ — возмутился я.