Внизу под нами раскинулись павильоны нашей с Волоховым мастерской. С высоты видно целых два больших кольца для будущего дирижабля. Лучше бы их хранить в помещении, но главный ангар, вернее, два — один просто для хранения, второй со стапелями — еще строятся, так что приходится обходиться только навесом. По крайней мере, для крупняка, мелочь занимает не так много пространства, и мы разместили ее рядом с рабочими местами.

Но это я отвлекся. На самом деле мы сейчас занимаемся проверкой первых приборов для моих рыбок.

— Точность? — спросил я у казака.

— А хрен его знает! — радостно ответил тот и сразу же добавил. — До ста метров мы же по канату проверяли и калибровали, так что все идеально. Да и все сейчас похоже на правду.

Это он про высотомер. Я вспомнил, что чем выше поднимаешься, тем ниже давление, а в этом времени уже были барометры, чтобы это самое атмосферное давление мерить. Вот мы эту штуку откалибровали, приделали циферблат и стрелку — получился высотомер. Вышло: один миллиметр ртутного столба соответствовал примерно двенадцати метрам высоты. Что удивительно, кажется, нам что-то такое еще в школе рассказывали… Чертова физика, знал бы — учил бы ее гораздо усерднее.

— Что с дальномером? — уточнил я.

Это второй прибор, который мы испытываем. Тоже довольно простая идея, которую я накопал в закромах своей памяти. Сколотили полуметровый пенал, с одной стороны поставили зеркало под углом в сорок пять градусов, намертво приклеив на что-то вроде эпоксидки. Там же дырка, чтобы смотреть. А с другого конца пенала такое же зеркало, но которое можно крутить, и еще одна дырка.

Наводишь такой прибор на нужный объект, потом крутишь за гайку правое зеркало, чтобы в левом увидеть отражение цели. Как увидел — значит, зеркала синхронизировались, можно смотреть, куда указывает связанная с правым стрелка.

Ее мы тоже полдня калибровали, отмеряя уже известные на земле расстояния, а потом перенося их на шкалу. Сначала намучились с короткой стрелкой, которой не хватало точности, потом догадались заменить на более длинную, и дело пошло. И вот сейчас пришло время учиться делать то же самое на высоте.

— Степан! — позвал я казака.

— Да не получается! — пожаловался тот. — Трясет… Хотя… Вот! Кажется, я понял, как лучше смотреть.

Казак довольно присвистнул, и мы продолжили кружить, набивая руку и нарабатывая будущие регламенты для обычных пилотов. Как ориентироваться на высоту, чтобы не попасть под точную вражескую пулю. Как отслеживать дистанцию до противника, чтобы потом выставить нужное расстояние подрыва на ракете.

Да, как было сказано Говарду Расселу, я готовился и к будущим воздушным столкновениям. Реальным сражениям в воздухе. Да и в операции у Балаклавы это тоже пригодится…

— Григорий Дмитриевич, — мы уже снижались, когда Степан тихо позвал меня. Уже совсем другим, спокойным голосом. — Вы что-то придумали?

Мне пока нечего было ответить. Да и что тут скажешь — еще утром я рассказал казаку о планируемом налете. Днем, без прикрытия порохового смога… И он сразу же понял, как это будет отличаться от всего, что мы делали раньше. Да, кого-то отвлечет атака Рыжова, но нам ведь нужно не просто пролететь и отбомбиться. Мы бы хотели еще и вернуться. И вот уже полдня мы ломаем мозги, как бы это провернуть.

Работаем, чтобы не сойти с ума, и ищем, что бы еще сделать.

— Я придумаю! — это все, что я мог ответить Степану.

— А даже если и нет, то ничего страшного, — махнул рукой казак. — Мы все давали присягу и готовы рискнуть жизнью. Понятно же ради чего, сколько людей этот налет может спасти… Кстати, Григорий Дмитриевич, а это внизу не нас ждут?

Я скосил взгляд и неожиданно разглядел целую делегацию. Мои артиллеристы, Руднев и Григорьев, а вместе с ними еще и Тотлебен — все с хмурыми лицами… Словно что-то случилось. Я потянул за канат элеронов, ускоряя спуск, и уже через пару минут мы оказались на земле.

— Что⁈ — после столь резкой посадки в ушах гудело, и воздух словно колом вставал в горле.

— Вы! — Тотлебен подошел и ткнул в меня пальцем, чего никогда раньше себе не позволял.

— Да что случилось-то? — неожиданно толчок помог мне вдохнуть.

— Я проходил мимо и лишь чудом узнал о вашем изобретении! — Тотлебен словно сам с трудом справлялся с дыханием. — Прибор для измерения дистанции на расстоянии! И вы никому не собирались о нем говорить? Неужели не понимаете, какую огромную ценность он представляет для работ по защите города⁈

— И для артиллерии! — добавил Григорьев.

— И для флота! — так же с жаром поддержал их Руднев.

Я растерянно почесал затылок. Действительно… До этого мы всегда определяли расстояние на глаз, по пристрелянным точкам, по заранее размеченным квадратам.

— Он же правда работает? — Тотлебен уже приметил размещенный на «Ласточке» прибор, и его глаза заблестели. Про гнев и упреки все разом забыли, единственное, что сейчас сидело в головах у этих фанатиков своего дела — в хорошем смысле слова — это желание попробовать в деле новые чудесные возможности.

— Правда… — я кивнул. — Сейчас покажу, что и как. И давайте завтра вы пришлете по паре артиллеристов с каждой батареи, будем их учить. А там и приборы новые сделают, так что отправим их назад уже с подарками.