Я не ответил, что так бывает не только у них, и от обсуждения минувших битв мы перешли к обсуждению того, что только будет. Михаил как бы невзначай принялся расспрашивать меня о генералах, отвечающих за оборону города. Об их умениях, решимости… Я отвечал, заодно делая акценты на важности связи в будущих сражениях и, в целом, о необходимости подстраивать нашу армию под условия, которые диктует оружие нового времени.

Запомнит ли он что-то из этих слов?

[1] Главный герой вспомнил Алексея Николаевича Куропаткина, который геройски показал себя у Скобелева, но вот в русско-японскую, когда лично всем руководил, провалил сухопутную кампанию.

[2] На службу Михаил поступил 1846 году в возрасте 14 лет. С 1852-го получил чин генерала-фельдцейхмейстера, то есть начальника артиллерии в Российской империи, сменив на этой должности своего дядю Михаила Павловича. Также числился командиром гвардейской артиллерийской бригады, но в боевых действиях еще не участвовал.

Глава 20

Мы незаметно перебрались в дом, где столкнулись со вторым великим князем. Николай Николаевич, будучи старше Михаила на год, взял на себя всю официальную часть и сейчас беседовал с Меншиковым, который с трудом удерживал на лице дружелюбное выражение. Никогда не видел пресветлого князя в таком состоянии…

— Ваше императорское высочество, ваша светлость, — я поприветствовал Николая и Меншикова, и опять Анна Алексеевна закатила глаза. Точно, она же напоминала — не начинать разговоры первым. Ведь как тут принято: если старшие чины захотят поговорить, то они это и сделают, а нет — младшие не должны мешать.

К счастью, Меншиков только обрадовался нашему появлению, да и Николай, кажется, заинтересовался компанией своего брата. Пришлось мне снова представляться, а пока закручивались кружева этикета, копаться в голове, пытаясь вспомнить, что мне известно про этого сына Николая Первого.

Третий сын, в семье имеет прозвище «дядя Низи», современники характеризовали его как человека благородных стремлений и хорошего кавалериста. Вот только почти каждый, кто описывал великого князя, отмечал, что «ума большого он не имеет». Впрочем, насчет этого были у меня сомнения. Взять ту же победоносную для нас русско-турецкую войну 1878–79 годов, когда наши войска вошли в пригород Константинополя. Это ведь дядя Низи был тогда главнокомандующим, при нем зажглась звезда Скобелева, он был готов забирать для России столицу древней Византии, и только приказ Александра II связал ему руки.

— Кстати, капитан, раз уж вы к нам зашли, выскажите ваше мнение как боевого офицера, — Николай решил перейти к делу. — Мы с Александром Сергеевичем обсуждаем возможное исполнение пожелания Его императорского величества поскорее выбить врага с нашей земли. Так я говорил с Петром Андреевичем Данненбергом, и он считает, что у нас очень удачная позиция. После успеха у Балаклавы мы можем ударить с двух сторон по правому флангу союзников. Одновременно от города и с Чоргунской позиции.

Я тут же представил в мыслях карту будущего Инкерманского сражения, к обсуждению которого меня вот так между делом привлекли. И на первый взгляд генерал Данненберг, чьи слова привел великий князь, действительно прав. Мы можем ударить по флангу, где стоят английские полки, а даже сама возможность атаки от Чоргуна блокирует французам возможность привести подкрепления. Все в духе будущих прорывов 20 века: создать численный перевес, прорвать фронт, заставить врага отойти или же, если он окажется достаточно упорен, взять в котел.

Вот только в нашей истории в итоге все вышло совсем не так, как было задумано.

— Хороший план, — я вытащил из кармана карту обороны города, которую носил с собой для расчета постройки будущих рокадных дорог, и принялся рисовать на ней стрелки. — Мы сможем собрать на этом участке в несколько раз больше полков, чем держат там англичане. Если ударить разом и обеспечить достаточно сил, чтобы суметь закрепиться, то мы обязательно добьемся успеха. Но есть несколько важных вещей, которые нужно учесть. Для начала география. Между Инкерманскими высотами и Килен-балкой — низина, где утренний туман может лишить нас возможности руководить войсками даже с учетом «Ласточек». Точка захода на плато довольно узкая, если враг будет держать ее, это в свою очередь помешает нам использовать кавалерию. Дальше, синхронность действий. Нам нужно обязательно рассчитать время, когда каждая из частей сможет вступить в бой. Учесть все мелочи. Например, инкерманский мост разрушен, и идущие с северной стороны части, очевидно, опоздают на пару часов. Ну и, напоследок, сильные стороны врагов… Англичане довели до совершенства свою тактику стрельбы издалека. Соответственно, будет как на Альме. Они станут стрелять, отходить и снова стрелять, стараясь находиться на дистанции и не принимая ближний бой. А французы — их не остановить одной угрозой удара или обстрела. Если мы не двинемся на них, навязав настоящую схватку, они придут на помощь союзникам и могут лишить нас любых добытых успехов.

Я выдохнул. Все же не зря я потратил время, чтобы вспомнить все возможные ошибки, допущенные в моем времени.

— Кажется, вы не верите в успех, как и генерал-адъютант, — Николай нахмурился и кивнул на своего спутника.