Все-таки не зря Дмитрий Васильевич получил в свое время капитана, сразу подумал об остальных. Ну, а я воспользовался моментом и довел до народа диспозицию. Частично опираясь на то, что мне на самом деле успели рассказать Соймонов и Меншиков, а частично на свои собственные воспоминания из будущего.

— Для начала — география. Мы атакуем на узком участке между Килен-балкой и Черной речкой. Ширина плато в месте атаки — метров семьсот, не больше.

— Триста пятьдесят саженей, — перевел меня Ильинский.

Я благодарно кивнул и продолжил:

— С других сторон английские позиции окружают обрывы — подвести нормально крупные силы очень непросто, и это сложность для нас. С другой стороны, враг верит, что мы не ударим в таком месте. А если и ударим, то не сможем подвести достаточно сил, чтобы проломить его оборону.

— Так зачем мы туда лезем? — выдохнул Лесовский.

— Потому что это возможно. Просто нужно подводить войска постепенно. Тогда все части успеют пройти через бутылочное горлышко, развернуться, и уже врагу придется атаковать нас снизу вверх.

— А еще в случае успеха за нами будет полностью вся Воронцовская дорога, — задумался Ильинский. — Это и нам поможет упростить поставки, и англичан с французами прижмет к морю.

— Именно, — кивнул я и продолжил. — План операции примерно такой. В 6 утра от 2-го бастиона выдвигается отряд генерала Соймонова.

— Кажется, ему всего пару лет назад дали генерал-лейтенанта и поставили на 10-ю пехотную дивизию, — вспомнил Ильинский. — Да, точно. Федору Ивановичу пятьдесят четыре, но командир он храбрый и в тылу отсиживаться не привык.

— И это в нашем случае не очень хорошо, — вздохнул я. — Если полезет вперед, то английские штуцерники будут выцеливать его в первую очередь. С ним идет генерал Жабокрицкий с его 16-й пехотной дивизией, он уже сражался вместе с нами у Балаклавы, лучше понимает возможности врага и, надеюсь, в случае чего сможет подстраховать Соймонова. Ну, и мы — там же в первой волне. Итого выходит — 19 тысяч человек и 38 орудий со стороны армии. И с нашей 40 ракет — то, что мы можем позволить себе потратить, оставив хотя бы немного для обороны города — и десять «Ласточек».

— Так мало? — выдохнул мичман Уваров, которого вместе с остальной молодежью я тоже допустил на собрание.

— Хорошо, что после Балаклавы мы хотя бы эти успели привести в порядок, — я покачал головой.

— А «Карпы»? — зажегся мичман. — Те, что были у нас на «Императрице Марии» и фрегатах?

— Они останутся в городе, — ответил я. — То, что мы идем в атаку, вовсе не означает, что можно бросать другие позиции без помощи с неба. Так что «Карпы» в обороне, «Ласточки» в атаке. И… Сразу учитывайте, что четыре из них нам придется оставить для обеспечения связи.

— Итого шесть, — Степан нахмурил брови. — Мало… Но вы рассказывайте, Григорий Дмитриевич, что там еще генералы придумали, а уж мы постараемся сломать голову или что-то еще, но измыслить, как даже такими силами наподдать врагу.

Я кивнул и продолжил. Рассказал про вторую атакующую группу генерала Прокофия Павлова. У него тоже были две пехотные дивизии, 11-я и 17-я, и гораздо больше пушек, целых девяносто шесть. Его соединение должно было выдвинуться со стороны Инкермана, восстановив по пути разрушенный мост, и закрепиться на тех позициях, что к тому времени уже будет взяты нами. С Павловым должен был двигаться и тот самый генерал Данненберг, предложивший великим князьям этот план сражения.

— Значит, Соймонов и Павлов захватывают плацдарм, и тогда командование войсками принимает Данненберг, — подвел итог моему рассказу штабс-капитан Григорьев.

— Знаете, — неожиданно я кое-что понял. — А вам не кажется, что вся эта операция чем-то похожа на 1812 год? Тогда ведь точно так же были две армии Барклая и Багратиона, которые потом передали Кутузову.

— Думаете, генералы, которые прошли через войну с Наполеоном, уже просто не могут по-другому? — немного напряженно спросил Руднев.

— Не думаю, — ответил я. — Сама передача командования, конечно, выглядит странно, словно Меншиков, распределяя роли таким образом, старается проверить в деле как можно больше генералов. Но вот атака через сложный рельеф на укрепленную позицию — вам не кажется, что это похоже уже на Альму? На рывок Боске, когда тот обрушил наш левый фланг всего полтора месяца назад?

— Ничего своего, — Димка Осипов на пару секунд вернулся во времена, когда любил все ругать. Потом огляделся, вспоминая, сколько всего своего только мы сделали за эту осень, и смутился.

— На самом деле, даже если генералы и повторяют удачные решения врага, в этом нет ничего плохого, — заметил я. — Вон в обычной жизни сколько промышленников не отказались бы делать то же самое, и только суды и патентное право их останавливают. Так что использовать успешный опыт — это правильно, это хорошо. Главное, не замыкаться в этом и продолжать двигаться вперед.