Сзади долетело взволнованное «есть». Я слышал топот шагов, скрежет разворачиваемой треноги с направляющими, треск… Ракета, запущенная удачливым мичманом, пролетела прямо над нами и врезалась точно в баррикаду перед позициями французов. Несколько долгих секунд, пока догорела трубка замедлителя, и взрыв. Во все стороны ударила картечь, и бодрый голос с той стороны, строящий наших врагов, неожиданно затих.

— Молодец Прокопьев! — так же во весь голос крикнул я. — Как надо попал, вражеский офицер даже голоса лишился от удивления! Или еще какой штуки, без которой порядочному мужчине жизни нет!

Раздались смешки, и мы чуть ускорились. Именно чуть: если кто побежит, то потеряем строй. Французы же, несмотря на потерю офицера, собрались — над укрытиями появилась линия вражеских бойцов, вскинувших винтовки, выстрел… Я успел подумать, что колонна еще тем хороша, что сужает фронт атаки, а потом рядом начали падать солдаты. Мои солдаты. Очень хотелось верить, что их просто сбило с ног. Что кирасы защитили!

— Ура! — заорал ефрейтор Игнатьев.

— Ура! — заорал я вслед за ним.

— Ура!!! — заорали все остальные.

Мы кричали, но не бежали, все так же печатая шаг, освещенные отблесками затухающих пожаров. Французы споро заряжались, скоро будет еще один залп, но мы уже подошли достаточно близко. Темнота, паника, удачный залп мичмана Прокопьева — все сыграло свою роль. И, едва оказавшись на дистанции броска, штурмовики передней линии тут же закинули вперед абордажные гранаты. Стеклянные колбы разлетелись от ударов, пламя выплеснулось на укрепления, на людей, не столько убивая кого-то, сколько добавляя паники. И света! Свет у них, тень — у нас, мы словно на несколько мгновений выпали из поля зрения.

А потом вернулись. Владимирцы опять обогнали меня в последний момент, нанося первый удар. Солдаты в синих мундирах и красных штанах попытались встретить нас, и, возможно бы, у них получилось. Но им просто не хватило глубины строя. Я давил, меня давили вперед — мы просто снесли всех на своем пути. Раскидали во все стороны остатки гранат. Ракетчики посекли картечью одну крепкую группу с арабскими рожами — наверно, зуавы — собравшуюся ударить нам наперерез. Они не успели, как когда-то части Минского полка на левом фланге при Альме. А мы успели, прорвались, захватили холм с его укрытиями и пушками.

— Заряжено, но не успели повернуть и выстрелить! — крикнул мичман Алферов, первым догадавшийся проверить стволы.

— Доворачивайте! Когда синепузые полезут, будьте готовы дать залп, — я отдал приказ и повернулся в сторону моря.

Там уже должны были показаться «Карпы» Степана, но их почему-то не было. Если так пойдет и дальше, как бы нас не зажали. А французы тем временем начали собираться, окружая холм. После пристрелочного залпа из пушек они не спешили. Часть их построились на расстоянии около четырехсот метров и начали повзводно поливать свинцом наши позиции. Все мимо, как и должно быть на такой дистанции, да еще и в сумерках. Но ходить прямо уже не получалось.

— Нашли сбитый шар, — доложил мичман Алферов. — Это «рыбка» Золотова. Мичман из последнего набора. Активный, талантливый, и так глупо попался.

— А сам Золотов? — спросил я и невольно нахмурился.

— Его нигде нет. Похоже, сразу увели в сторону.

— Понятно, — я нахмурился еще больше. — Шар сжечь и всем собираться на обратной стороне позиции. Если через пять минут никто не появится, будем прорываться сами…

— Идут! В смысле летят! — заорал Прокопьев. — Только не с моря, а со стороны бухты!

Я разом все понял. Ветер успел поменяться, повторить прошлый заход уже не получалось, и пилоты вслед за атмосферным фронтом сменили линию захода на атаку.

— Пятисекундная готовность! — заорал я. — Залп! Прорываемся! Наша задача — чтобы французы даже подумать не смогли задрать головы к небу!

Солдаты мгновенно сосредоточились. Еще недавно покачивающиеся штурмовики подобрались для третьего за вечер рывка.

— Ждем! — придержал я их, пока французы не дали еще один залп. — А теперь вперед!

Снова владимирцы двинулись колонной вперед. Через несколько секунд прямо над их головами разрядились пушки, разбивая французскую линию. Не до конца, но вслед за ядрами ударили последние ракеты, а потом… Серыми тенями над освещенным лагерем пронеслись семь «Карпов». По ветру, они еще и ускорители запалили в последний момент — вышло довольно быстро.

Если бы французы ждали этого, то точно бы среагировали. А если бы среагировали, то перестреляли бы пилотов как курей. Вот только они не ждали атаки сверху, а Степан, наконец, получил возможность сделать то, о чем так давно мечтал. Последние остатки зажигательных абордажных гранат висели в специальных мешочках рядом с пилотами. И, выйдя на линию атаки, они щедро раскидали их во все стороны.