Я постарался собраться с мыслями, чтобы объяснить артиллеристам свой план. Ведь тактика взятия укреплений здесь не сильно ушла со времен Вобана. Да, того самого маршала Франции, Себастьена Вобана, которого называли «отцом постепенной атаки». Построить свою линию укреплений напротив врага, максимально повторив их контур, а потом медленно, зато с минимальными потерями идти вперед — это все его принципы.

С одной стороны, нет ничего плохого в желании сохранить жизни. С другой — а нужны ли даже эти потери и усилия, если у нас есть возможности добиваться своего и на расстоянии? Так что я попросил принести максимально подробную карту местности перед нами и тут же послал одного из матросов за комплектом «Карпа».

— В чем сейчас наша проблема? — только после этого я принялся объяснять суть задумки. — Мы можем стрелять только когда видим врага. При этом за его укрытиями, за теми холмами или в той низине — terra incognita.

— Не слишком ли громкое название? — штабс-капитан Григорьев нахмурился.

— А что вас смущает? Стоит снаряду вылететь в ту сторону, и мы перестаем иметь хоть какое-то представление о его судьбе, — в голове мелькнули мысли о коте Шредингера. — Попали мы или нет — неизвестно. В редких случаях доносятся крики или грохот разрушений, и мы понимаем, что могли бы продолжить обстрел. Во всех остальных, даже если наша артиллерия прямо-таки ломает планы неприятеля, нам самим кажется, что все это не имеет смысла.

— Fuga incognita, — неожиданно предложил новый термин Руднев.

— Полет неизвестности? А что, звучит, — согласился я.

— Но в чем смысл всех этих красивых слов? — а вот Григорьев был больше практиком, при этом он не понимал, к чему я веду, и из-за этого злился.

— Смысл в том, что мы с их помощью осознаем проблему. А уж найти решение, когда понимаешь, что именно искать — разве это так сложно для пытливого мозга?

— Ты послал за «Карпом», — задумался Григорьев. — Значит, хочешь отправить его в полет? Наметить цели, чтобы мы их потом расстреляли?

— А зачем потом? — усмехнулся я. — «Карп» сразу даст наводку, вы сразу выстрелите. Он вас и скорректирует, и новую цель подберет, когда с первой будет покончено.

— А не собьют? — задумался Руднев. — Видел я твой шар, он хоть и парит в небе, но пуля летит дальше.

— Не собьют! — я уверенно покачал головой.

На самом деле, пусть мы и уменьшили размеры шара — могли. Серая тень на непривычном фоне серого неба — тяжелая, но возможная добыча. Высота в несколько сотен метров тоже была вполне по силам вражеским винтовкам. Но опять же, зная о проблеме, совсем не сложно прикрыть тылы.

Первым делом мы набросали на земле прямоугольный треугольник. Одна сторона — высота полета «Карпа», диагональ — дальность выстрела, на которую полетит английская или французская пуля, вторая сторона — то расстояние, на которое мы обладателей этих винтовок не подпустим. В итоге наметили точку взлета так, чтобы стрелки из первой линии окопов могли снять возможных снайперов. А заодно и пару пушек навели в ту же сторону. А ну как нервы у кого-то сдадут, и он решит нас проучить…

— Григорий Дмитриевич! — до меня долетел голос Степана.

Так увлекся расчетами и подготовкой диспозиции с нашими артиллеристами и моряками, что пропустил появление казака, который и привез сюда одного из «Карпов».

— Степан Георгиевич, — я тоже поздоровался со своим старшим пилотом.

— Никаких Степан Георгиевич, — тот решительно поднял ладонь. — Вы нас учите летать, мы занимаемся этим с утра до вечера, так что, если появилась боевая задача, то мне и отправляться в небо.

Я на мгновение задумался. Действительно, сначала ведь собирался сам летать, забыл, что готовлю пилотов, которые с «Карпом» разбираются уж точно не хуже меня. А если честно, то и лучше. Степан правильно сказал: он в небе проводит целые дни, так что опыта у него точно больше.

— А ты умеешь рисовать? — спросил я.

Казак растерялся, но потом решительно кивнул, а я принялся объяснять боевую задачу. В процессе, правда, выяснилось: то, что мне нужно, называется картографией и черчением, но с ними у кавказского казака тоже все было на уровне. Так что он захватил карту, пообещав отметить на ней все, что увидит, а потом решительно отправился к «Карпу».

Рядом уже стояла растопленная печь из набора. Два техника, приехавшие вместе со Степаном, поставили мачту, расправили шар и наполнили сначала скрытые внутри него баллоны, а потом и внешнюю оболочку. Я сам подергал лямки парашюта и дал добро на подъем.

— С богом! — и когда ко мне прилипла эта присказка?

— С богом! — пробасил Степан, а потом ловко запрыгнул на дуги «Карпа».

Шар тряхнуло от добавившегося веса, он немного опустился, но через мгновение снова стал набирать высоту. На этот раз ракетные ускорители мы не использовали. И чтобы внимание не привлекать, и чтобы у Степана оставалось больше возможностей для маневра на высоте. Хоть мы и много предусмотрели, но мало ли что. А четыре полных ускорителя — это в любом случае лучше, чем три.