Русская война. 1854 читать онлайн
Я принял его, несколько секунд рассматривал и только потом заметил то, чего тут не должно было быть. Кто-то взял дополнительный шнур, измазал его в металлической пыли и грязи, чтобы он не выделялся на общем фоне, а потом протянул его, соединяя сразу все четыре запала.
— То есть мичман Кононенко вполне мог поджечь только одну ракету, чтобы приземлиться у нас, но загорелись разом все, без шансов закидывая его на чужую территорию. И оттуда с подбитым шаром и потерянной высотой ему было уже не выбраться, — я говорил и думал. В голове один за другим появлялись вопросы. — Рядовой Голубев, кто осматривал аппарат мичмана перед полетом?
— Я, — голос техника снова дрогнул. — Строго по регламенту, который вы составили, но…
Я уже было разозлился, что такую очевидную ловушку не заметили, но потом до меня дошло.
— Мы добавили ракеты только два дня назад и еще не включили их в обязательный предполетный регламент, — мне захотелось врезать самому себе. Знал же, что с полетами нельзя шутить, и все равно понесся галопом вперед, забыв про собственные правила. — Все остальное было расписано от и до: что смотреть, как проверять. А про ракеты — нет, просто не добавили.
— Прошу прощения, что не догадался сам, — техник Голубев стоял красный, как рак. — Я проверил только крепления, но поискать лишние детали даже в голову не пришло, пока вы не сказали.
— Что ж, если рядовой признает свою вину… — начал было Зубатов, но я его прервал.
— Техник действовал строго в рамках своих задач и даже больше. Хитрость врага не предусмотрел, прежде всего, я сам и, если будет надо, отвечу за это.
— Что ж, я передам ваш ответ полковнику, — Зубатов неожиданно не стал усугублять конфликт и отступил.
— Вот и хорошо, — Тотлебен потер руки. — Рад, что мы выяснили, что среди нас точно нет агентов французов. И тогда у меня еще один вопрос. А как этот неизвестный враг смог догадаться вот так соединить двигатели и, главное, предусмотреть, чтобы их включили именно в сторону позиций противника?
И опять повисло тяжелое молчание.
— Он умен, — наконец, сказал я.
— Я ждал от вас большего, штабс-капитан, — хмыкнул Зубатов.
— Я не закончил, — ответил я. — Он умен, но предусмотреть все произошедшее случайно просто невозможно. И тогда нужно опираться на то, что нам уже известно.
— А что нам известно? — заинтересовался Тотлебен.
— Враг знает про наши регламенты обслуживания — ведь именно поэтому он придумал, как испортить «Карпа» так, чтобы это не заметили перед полетом. А если он знал один регламент, то мог знать и другие.
— Регламент посадки, — выдохнул подошедший к нам Степан. На казаке лица не было, кажется, он считал именно себя виновным в том, что его второй пилот пострадал.
— Что за регламент? — заинтересовался Зубатов.
— Правила, куда мы записываем, как лучше управлять «Карпом» в разных обстоятельствах. И четвертый пункт блока «Посадка» гласит, что при сильном ветре мы садимся ему навстречу, — пояснил я.
— То есть он выждал, когда ветер с моря усилится, подстрелил шар, а потом мы сами отправили его в руки французам? — выдохнул Зубатов.
— Стоп. А зачем стрелять? Если бы пилот и так начал садиться, чтобы его не сдуло? — остановил поручика Тотлебен.
— Чтобы убрать парусность, — понял я. — С целым шаром даже со всеми ракетами «Карпа» бы так не снесло, а вот без него… Поручик прав, мы сами подыграли чужому плану.
— И вы тоже правы, враг действительно умен, — кивнул Зубатов.
— Именно. Он не только читает наши бумаги, не только понимает, что там написано, но умеет и творчески использовать эту информацию, — ответил я. — И мне кажется, что найти такого опасного противника будет гораздо полезнее для России, чем посадить случайного техника или выдернуть с поля боя пару офицеров.
— Я вас услышал, штабс-капитан, — неожиданно Зубатов вытянулся. — Честь имею.
Больше он ничего не сказал, только развернулся и, немного хромая на правую ногу, поковылял к своей повозке.
— Чего это он? — посмотрел я на Тотлебена.
— Кажется, вы ему понравились. Кому попало про свою честь офицеры третьего отделения не говорят.
— А что с его ногой?
— Говорят, — Тотлебен понизил голос, — он служил в Дагестане, в Кази-Кумухе, в 1842-м, когда горцы Шамиля напали на станцию Военно-Грузинской дороги. Поручик сумел не только отбиться сам, но и спасти два десятка раненых, которые ждали там эвакуации. Так что не знаю, как он в качестве сотрудника третьего отделения, но ордена свои он точно получил за дело.
Я кивнул, соглашаясь с Эдуардом Ивановичем, но тут не выдержал молчавший все это время Степан.
— Григорий… — его голос хрипел от волнения. — Это все я не доглядел. Разреши…
Он замолчал, кажется, еще и сам не решив, а что именно он хочет просить. Что вообще можно сделать в такой ситуации?
— Разрешаю, — неожиданно ответил я. — Разрешаю провести спасательную операцию.