Друзья, погостив у меня еще денек, уехали к себе в Светлогорск. Кстати, на вокзал их пришли провожать и Ленка Шитова, и Анька, фамилию которой я так и не запомнил. Причем, это вовсе и не я о времени отбытия приятелей девчонкам сообщил, сами уже, без меня, оказывается, успели номерами разговорников обменяться.

Вернувшись домой, я сразу ощутил, что моя лафа закончилась. Или вернее, произошло в точности, как в том лозунге: «Никто не забыт, ничто не забыто». Если что, это я говорю не о чьем-то постороннем героизме и справедливом за него воздаянии, а чисто о своих неправильных действиях во время присутствия гостей.

Первой со своими претензиями до меня добралась бабуля. Она и раньше, когда Соколов с Вишневским еще гостили у меня, временами кидала на меня хмурые взгляды, но, видимо, в присутствии посторонних людей сдерживалась. Все началось со словесного разноса: как думаете, она могла не заметить, откуда к ней, в ванну, раз за разом прибегала выкрашенная такса? Вот лично я думаю, что могла, иначе, скорее всего, не удержалась бы и прямо там пришла меня воспитывать. Но потом или просветил ее кто, или сама факты сопоставила, короче бабушка-следователь факты сопоставила, бабушка-прокурор вынесла обвинение, а бабушка-судья избрала меру пресечения: красить наш уличный забор с верандой. Ну, и, разумеется, никаких посторонних прогулок, пока все заданное ей не будет выкрашено.

Я уже первые мазки краски на пробу сделал, когда, следом за бабушкой, на меня насел дед. Очень уж ему хотелось узнать, где я раздобыл тот поистине легендарный ингредиент, и, самое главное, нельзя ли там же раздобыть еще что-нибудь другое, не менее редкое и легендарное.

— Извини, дед, этот человек, который мне средоточие феникса предоставил, сказал что будет взаимодействовать только со мной, — попытался отговориться я, старательно водя валиком вверх-вниз по стене и не глядя ему в глаза.

Не то, чтобы я, на самом деле, не раздумывал над темой о том, чтобы поведать деду о своих похождениях в иной мир, но ведь мир миру рознь. Вы только представьте его реакцию, когда бы я ему в ответ на его расспросы вдруг объявил что-нибудь в стиле: «Ты только не волнуйся дед, средоточие феникса я купил у одного знакомого демона, в их демоническом мире». Ага, вот и я тоже никак не могу представить себе эту самую реакцию. Хорошо, если просто поинтересуется: «Чем помочь тебе, внучек?». Но ведь это только один, причем, самый невероятный из вариантов развития подобного разговора. Скорее, зная моего деда, запросто может выйти и строго наоборот, и дед просто волевым решением посадит меня под домашний арест, запретив даже думать о контактах с демоническим миром. Или еще один промежуточный вариант, на деле мало чем лучше того, с домашним арестом: «Я лучше тебя все знаю, я жизнь пожил». После чего будет готовиться большая, вооруженная до зубов экспедиция. А на мои слова о том, что я слыхал от того же демона, что Запретные земли реагируют на вторжения в них тем сильнее, чем сильнее раздражающий фактор, могут и вовсе не обратить внимания.

Дед ушел куда-то по своим делам, а я задумался: что-то подсказывает мне, что с этим единственным его вопросом для меня нифига еще ничего не закончилось.

Веранду я красил полдня. Вспотел весь, поскольку решил продолжать свою работу даже в самый солнцепек. И это вовсе не я такой трудолюбивый, а просто реально жалко тратить лишние дни на такое вот непродуктивное, в общем-то, занятие, в мире демонов я мог бы за это время уже обогатиться на несколько тысяч золотых. Хм, или не обогатиться… охота… никогда не знаешь, попадется тебе добыча или сам будешь спасаться, чтобы внезапно не стать чьей-то добычей.

После окраски веранды я вышел с тем же самым делом на улицу. Правда, цвет краски сменил с бодряще-розового на философский светло-сиреневый. А что, очень замечательно смотрящееся вместе сочетание получается!

— Что, Уваров, на покраске заборов теперь подрабатываешь? — Вдруг послышался до отвращения знакомый торжествующий голос прямо у меня под ухом. — Если что, у нас тоже забор не крашеный. Подходи, думаю, пару серебрушек за работу, я, так уж и быть, смогу для тебя выделить.

Оглянулся: Генка! Стоит, лыбится довольно. И позади от него еще двое пацанов, на вид, помоложе нас будут. Вроде, одного даже припоминаю: в нашей школе на год младше учился.

— Дурак ты, Геночка! И уши у тебя холодные. Такая размеренная работа одновременно еще и лучшей медитацией служит, не слышал что ли, я сейчас обучаюсь в лучшей магической старшей школе страны. А тебя, за то, что без всякого почтения ко мне обратился… я сейчас… я сейчас….

— Ну, что ты сейчас? — Оскалился мой бывший друг торжествующе. Ничего ты мне сейчас не сделаешь. За применение магии против граждан тебя в тюрьму посадят и твой дар заблокируют. И эти двое, за спиной, разулыбались довольные: как же, при самом настоящем унижении старшеклассника присутствуют.