- Товарищи! Мне сложно вам это говорить, но нашим странствиям пришёл конец. Двадцать долгих лет, мы воевали на стороне Босгорской Империи, надеясь однажды вернуться на родную землю. Как вы прекрасно знаете, революция перечеркнула эти планы. Мы стали нежеланны на Родине. Нежеланны, мы стали и здесь. Нас кидали в горячие точки, где мы могли бы осесть, уже на новой земле. Но мы так и не смогли найти иного пристанища. Ибо нет у нас Отечества, кроме Богемии! В которую мы наконец-то возвращаемся...

Я сделал паузу, чтобы посмотреть за реакцией солдат. Все они были в смятении. Кто-то нервно переглядывался с товарищами, кто-то плакал, кто-то заворожено смотрел на меня, а кто-то еле сдерживался, чтобы не начать танцевать. Никто конечно, не знал, что будет дальше и общее смятение повисло в воздухе.

- Я понимаю, что вы шокированы. Однако, старайтесь не терять самообладания! До тех пор, пока мы не перешли под юрисдикцию Рабочего Района Богемии, Походная Армия не считается распущенной. А значит, вы все должны вести себя подобающе и быть готовы к вполне боевой переброске через всю Империю. Оружие не опускать, часовых выставлять, всё как обычно. А теперь давайте, грузитесь в состав, у вас ещё будет время всё обсудить.

Я хотел было уже закончить на этом, но внезапно вспомнил про Карпова, стоявшего вместе со своими гвардейцами неподалёку. Я кивнул ему и вновь окликнул погружавшихся в поезд солдат:

- И да, чуть не забыл. Нас будет сопровождать капитан гвардии Карпов, слушайте его приказов как моих и не вступайте в конфликты с гвардией. Всё, вольно.

Наконец закончив с погрузкой и проследив, чтобы все разместились, я присоединился к капитану. Тот также скомандовал своим бойцам грузиться в вагон и мы остались одни на перроне.

- А где те дамочки, что будут нас сопровождать?

- Должны приехать с минуты на минуту, - Карпов взглянул на свои наручные часы, видимо, чтобы убедиться в своих словах, - Как только они погрузятся, я скомандую об отправлении поезда.

- Что-то мне не нравится вся эта затея.

- Мне она не нравится ещё больше, Ян.

- Переходим на ты?

- А чего тянуть? Нам, с тобой в одном купе ещё неделю ехать, если не больше. Так что довольно официоза. Ты военный, я военный, всяко уж найдём общий язык.

- И то верно. К слову, можешь всё-таки рассказать о попутчицах?

- А там нечего рассказывать. Они монстры. Чудовища с милыми лицами. И у каждой, лицо - всего лишь маска. Ты, главное, не позволь им себя обмануть. А ни то...

- Что?

- Ничего хорошего из этого не выйдет. Честно? Будь моя воля, я бы их устранил. И это не из мести за давнее поражение. Скорее потому, что живыми, все трое могут привести весь мир на грань гибели.

- Мне кажется ты преувеличиваешь. Наш мир и так в шаге от апокалипсиса, и даже целая армия не сможет ускорить его смерть, не то что спасти.

- Поймёшь, когда получше их узнаешь. Поверь, ты изменишь своё мнение.

Вскоре, к платформе подъехал дорогой чёрный лимузин с тонированными окнами. Его дверь открылась и наружу вылезла девушка в белом, лабораторном халате. Она изучающим взглядом осмотрела окрестности и встала слегка поодаль от машины, ожидая выхода других пассажиров.

Следующей из автомобиля вышла высокая светло-русая девушка с голубыми глазами. Она была облачена в длинную кожанку, с символом молота на плече, отличительную форму интербригады. Неужели с нами поедет агент Арбер Цвейта? Они настолько беспокоятся за успех операции, что решили отправить вместе с нами боевика из этих революционных формирований? Странно, даже слишком.

Ещё страннее было то, что она была не совсем человеком или совсем не человеком. Правая рука её была скрыта под перчаткой, хотя даже так проглядывалась некая неестественность её строения. На голове революционерки красовалась пара лисьих ушей.Я даже было подумал, что это какой-то бутафорский, дурацкий костюм. Однако, вскоре, она пошевелила этими странными ушками так, словно те были её неотъемлемой частью. Ноги же полностью подтвердили моё мнение о том, что все особенности девушки были вовсе не маскарадным костюмом. Ибо вместо обычных, человеческих конечностей, у неё были две длинных и достаточно крупных для человека лапы, не обременённых обувью. А прямо над ними — большой и пушистый хвост с белым кончиком, свободно извивавшийся в воздухе.