* * *

Пожитки студента — даже такого, какой была Ирка — много места обычно не занимают, общежития этому не способствуют. В комнате их и держать негде, там и есть-то один небольшой шкаф и одна-две тумбочки. Я в сборе участия не принимал, а Алла попала в привычную стихию — она порхала из угла в угол и аккуратно складывала всякие блузки, юбки, джинсы и бог знает что ещё. К счастью, в хозяйстве Ирки нашелся чемодан вполне цивильного вида, какие-то сумки, а также несколько дефицитных пакетов с рекламой западного образа жизни, поэтому Алла смогла сделать нашу поклажу достаточно подъемной.

Милиционеру Вихрову этот процесс быстро наскучил, и он отлучился покурить, а вот комендант всё время простояла в дверях с очень насупленным видом — похоже, она понимала, какая добыча уплыла из её рук, и была расстроена донельзя. Меня её терзания особо не волновали, но я немного скрасил ей потерю, вернув тот самый портативный утюг, который мои соседи не успели никуда проебать; заодно я собрал и свои оставшиеся шмотки — и теперь мой старый фанерный чемоданчик сиротливо стоял рядом с кожаным красавцем, который принадлежал Ирке.

— Вы обратно мимо метро не поедете? — с тайной надеждой спросил Вихров, когда мы погрузили все вещи в машину.

Я понимал, что ему очень не хочется бежать в отделение пешком или ждать автобус, который по этой улице ходит редко. Но помогать этому нескладному оперативнику не собирался.

— Мы ещё тут задержимся, мне надо однокурсника навестить, а это на час минимум, — сказал я.

— Понятно… — грустно ответил Вихров. — Что ж, до свидания.

Я проводил его взглядом и повернулся к Алле.

— Подождешь тут? Я хочу из общаги Валентину набрать, надо рассказать ему, что случилось.

— А из дома не хочешь?

Кажется, ей тоже было тут неуютно.

— Нет… тот капитан был прав, время — деньги… тьфу, время тут действительно решает. Хотя, наверное, ему надо было звонить, когда нас к следователю дернули, но чего уж теперь.

— Думаешь, он чем-то поможет? — засомневалась она.

— Понятия не имею, — честно признался я. — Тут действительно может быть замешан какой-нибудь из её парней… но если всё связано с той гоп-компанией, то ему лучше знать, чем не знать… я, кстати, вообще не помню, рассказывал я ему про Ирку или нет. Залезай в машину… и держи ключи на всякий случай.

Она машинально взяла связку — и недоуменно посмотрела на меня.

— На какой такой случай?

Я почувствовал себя глупо — Алле эти ключи и в самом деле не пригодились бы ни при каком раскладе. Но и давать задний ход мне не хотелось.

— На всякий, — веско ответил я. — Если вдруг захочешь радио послушать, то заведи. Только с передачи сними сначала… я на первую поставил.

Алла осуждающе покачала головой, но убрала ключи в карман джинсов. Впрочем, мне и самому не хотелось, чтобы она начала учиться вождению или простому обращению с машиной без моего присмотра. Не так давно мы с ней наблюдали результат такого обучения.

* * *

Валентина нигде не оказалось — рабочий телефон молчал, а дома женский голос ответил мне, что он ещё не возвращался. Я немного подумал, стоит ли звонить ещё и по телефонам Михаила Сергеевича, но решил не беспокоить старика — в пятницу днем у него наверняка есть какие-то обязанности по управлению делами правительства СССР. В конце концов, говоря Алле про время, я немного лукавил — никакой спешки пока не было, и если тот же Валентин узнает об убийстве неизвестной ему лично Ирки на пару часов позже, это ничего не изменит. Скорее всего, шестеренки советской правоохранительной системы уже начали проворачиваться, что означало скорое перемещение Михаила и Лёхи в какие-нибудь следственные изоляторы. Ну а если в этом деле как-то замешана матримониальная неразборчивость Ирки — то торопиться вообще не нужно. С поиском опасного убийцы-любовника хорошо справится и наша советская милиция.

Но Алле пришлось посидеть в машине ещё немного. Когда я узнал про убийство Ирки, то поменял свои планы — и к Стасу заходить уже не собирался; Вихрова я, конечно, обманул, хотя особой вины за собой не чувствовал — нечего использовать законопослушных граждан как извозчиков. Но во время попыток дозвона до Валентина мне в голову втемяшилась мысль об опасности, которая нависла и над Стасом — причем никакого рационального объяснения этой мысли я дать не мог.

В принципе, мои рассуждения выглядели даже логично. Если убийцей Ирки был не любовник, а некий неизвестный мне участник банды приятелей Боба, то он может захотеть отомстить ещё и моему другу. Уж про существование Стасика знали и Лёха, и Михаил; а ещё был и некто неизвестный, кто навел эту парочку на безобидного пока паренька, который вообще нигде в официальных документах не фигурировал. В общем, я тупо начал переживать, что Стас в очередной раз попадет в переделку, которая на этот раз может оказаться смертельно опасной — в конце концов, кровь уже пролилась, и ничто не мешает пролить её снова и снова.