— Никто не может, — кивнул Александр Васильевич. — Я нескольким знакомым звонил, все в недоумении — что происходит, зачем происходит… Но все надеются, что вскоре всё станет понятно.

Я бы на это не рискнул делать ставку — советские власти вообще не очень стремились давать податному населению простую и ясную информацию, ну а заговорщикам сам бог велел делать упор на скрытность и дезинформацию. Да и технические возможности этого времени играли им на руку. Это в девяносто первом уже появились независимые от советских властей СМИ, которые сразу же оказались на правильной стороне истории и подавали информацию так, как нужно было противникам ГКЧП. Сейчас же простой захват «Останкино» и комплекса на Шаболовке обеспечивал полный контроль над тем, что выйдет в эфир. Оставались, конечно, какие-нибудь местные региональные студии, но большая политика на просторах бывшей Российской империи всегда делалась исключительно в столице. Даже республики, думаю, просто транслировали балет с включениями дикторов — и ждали, чем всё закончится. Скорее всего, там даже войска по тревоге не поднимали.

Правда, были ещё страны социалистического лагеря и огромный капиталистический мир, где имелось триста сортов колбасы. Но в первых стояли солидные воинские контингенты от СССР — причем, кажется, они постоянно пребывали в состоянии готовности к рывку к Ла-Маншу, причем после предварительных ядерных ударов по ходу движения. Поэтому и капиталисты сейчас наверняка затаили дыхание, пытаясь понять, что вообще происходит в этом огромном и страшном Советском Союзе, а здешние ихние посольства подняли в ружье всех своих шпионов, чтобы добыть нужную информацию.

— Может, и станет, — я меланхолично пожал плечами. — Но вряд ли слишком скоро.

— А… — начал было Александр Васильевич, но на кухню почти вбежала Алла.

— У Димы всё есть! — почти прокричала она и грустно добавила: — Но он не хочет выходить из дома… Предлагает приехать к нему.

Я чего-то подобного ожидал, и потому совсем не удивился.

— А где он обитает?

— На «Полежаевской»…

— Вот блин… знал бы прикуп!

Мы было дико досадно. Знать бы об этом раньше, я бы сам прогулялся — к «Полежаевской» от «Сокола» было легко попасть по Новопесчаной и Куусинена. Теперь надо опять ехать в ту степь, а обстановка в городе наверняка ухудшается с каждым часом — вводятся новые войска, появляются новые блокпосты, увеличивается количество патрулей… В общем, не было печали — так подай.

Я в очередной раз пожалел о том, что в этом времени нет доступного интернета и всевозможных мессенжеров, через которые любое изображение можно было переслать другому человеку буквально за секунду. В 1984-м, наверное, могли бы помочь факсы, но их в квартире Балахниных не наблюдалось^[14].

В общем, я понял — никаких спать. Придется ехать, ещё и с Аллой — хотя брать её мне не хотелось категорически.

На «Щербаковской» ситуация почти не поменялась — только вместо УАЗика менты подогнали «Жигули-копейку», раскрашенную в жовто-блакитный колер, да у парочки постовых появились укороченные «Калашниковы» со складным прикладом.

По Проспекту Мира всё ещё ездили в обоих направлениях мирные автомобили, хотя, конечно, грузовиков было заметно больше, чем легковушек, которые в основном стремились попасть к МКАДу. Мне стало интересно, насколько прав был Валентин, когда не советовал пытаться выбраться из Москвы в эти дни — тормозят ли на выезде всех, разворачивают ли их обратно? Что вообще происходит там, через десяток километров, которые нужно преодолеть машинам, чтобы покинуть пределы Москвы? Ответов на эти вопросы у меня не было — и я подозревал, что те, кто едет в ту сторону, тоже не знают, что их ждет.

В метро же патрулей стало гораздо больше, а к милиции добавились и военные, которые ходили по трое — офицер и пара солдатиков, — без оружия, но с заметными красными повязками на руках; судя по всему, к всеобщему веселью подключилась и местная комендатура. Пассажиров, впрочем, никто из них не тиранил, хотя смотрели все на всех подозрительно. Я по своей привычке из прошлой жизни прихватил паспорт и заставил сделать то же самое Аллу. Правда, мой документ пока вряд ли мог сильно мне помочь — прописку я так и не оформил, а без неё те же менты могли замучить выяснением, кто я такой и как здесь оказался. Тактику на случай проверки наших документов я так и не продумал, хотя в первом приближении собирался рассказывать о нашей с Аллой любви. Собственно, на этот раз я и взял её с целью доказать мои чувства — утром я ещё надеялся проскочить, а вот теперь нарваться было раз плюнуть.