* * *

— Ал, а ты не знаешь, почему Боба отправили служить под Архангельск? Вроде бы у него родители непростые, могли бы и побеспокоиться о сыне… тут в Москве и в округе полно самых разных воинских частей, туда бы определили.

Эта мысль пришла мне в голову только что и я сразу её озвучил. Делать нам было особо нечего, потому что телевизор вернулся к какому-то усеченному варианту программы понедельника, в которой и в обычные времена не было ничего увлекательного. Иногда телевизионщики пускали повторы интервью Долгих, но не целиком, а какие-то избранные места, но в целом они показывали то, что привыкли — например, детский фильм какой-то среднеазиатской киностудии «Расставаясь с детством», в котором речь шла про борьбу подростков с жуликами и ворами. Смотреть это было невыносимо, поэтому я прихватил с полки томик Беляева с «Головой профессора Доуэля» и «Звездой КЭЦ» — и завалился на диван. Алла тоже ушла с кухни вслед за мной, но ложиться не стала, а уселась за стол, чтобы ещё раз проверить свои переводы.

— Нет, — она помотала головой. — Я даже и не интересовалась, где он служит. А тут Архангельск, тайга, медведи… брр!

— Да, медведи-людоеды, — немного подлил я масла в огонь.

— Егор!

Я рассмеялся и попытался увернуться от брошенного в меня ластика — но очень неудачно. Лопатка опять заныла и я зашипел.

— Больно? — забеспокоилась Алла.

— Скорее, обидно, — улыбнулся я, хотя эта улыбка далась мне нелегко. — Надеюсь, эта фигня быстро заживет, а то у нас в горах с одной неработающей рукой делать нечего. Хорошо, что у «Победы» переключатель скоростей на руле…

В прихожей опять раздался звонок телефона.

— Как Смольный какой-то, — сказал я. — Жили же спокойно, а тут один за другим. Надеюсь, это не про нашу душу.

Но я ошибался.

* * *

Дверь в комнату мы не закрывали, и Елизавету Петровну я увидел ещё в коридоре — и начал вставать, бросив Беляева на диван прямо в открытом виде. Заметил, что Алла слегка поморщилась — и поспешил исправиться: аккуратно закрыл книгу, запомнив номер страницы. И даже пробормотал что-то вроде извинения.

— Егор, это снова тебя, — сказала бабушка. — Какой-то Алексей.

Мне на ум пришел только тот сосед, который огрел Родиона доской — да и то лишь потому, что про эту доску я вспоминал буквально с полчаса назад. Но у него не было никаких причин звонить мне по телефону — при нужде ему проще дойти до нашей квартиры.

— Сейчас… — ответил я, надевая тапочки. — Иду, иду…

— Это кто? — спросила Алла.

— Понятия не имею. Но надеюсь, что он представится чуть более развернуто.

Отказываться говорить с незнакомым человеком я не собирался. К тому же это мог оказаться кто-то знакомый, которого я по какой-то причине забыл.

Я взял лежащую у аппарата трубку, прижал её к уху и как можно суровее сказал:

— Алло! Егор слушает.

— Привет! Тут такое дело… встретиться надо бы… я на той скамейке ждать буду, где мы тебя, ну, в самый первый раз…

Я на мгновение впал в настоящий ступор. Незнакомым Алексеем оказался вполне известный мне Лёха из банды Боба — и он был последним человеком, от которого я ждал звонка.

— Хорошо. Минут через десять буду, — сказал я.

И тут же положил трубку.

— Егор, что случилось?!

Я поднял голову. Алла сидела на диване и с сильной тревогой на лице глядела на мои сборы. Я переоделся — натянул джинсы и одну из купленных вчера рубашек, надел свою весеннюю куртку, поскольку на улице всё ещё не ощущалось летней жары. А потом вытряхнул из сумки на стол все собранные для перевода в МИРЭА документы и положил на их место один скромный ломик с замотанной синей изолентой рукоятью.

Собственно, после моих манипуляций с этим предметом Алла и задала свой вопрос — я подозревал, что она вспомнила свой испуг, который испытала в лесу под Домодедово, когда обнаружила, что я тащу с собой в Анапу сразу несколько весьма устрашающе выглядящих предметов.

— Да много чего… — пробормотал я.

— Я не про это. Кто тебе звонил?

— Один знакомый… — нехотя ответил я. — Хочет поговорить. Я быстро, одна нога там, другая уже здесь.

— Егор. Это же опасно?

Она невольно покосилась на сумку, которую я закинул на плечо.

— Не более, чем всегда, — я уже привычно дернул правым плечом. — Я действительно не собираюсь уходить надолго. Не волнуйся, котёнок.

— Это опасно, — выдохнула она. — И тебя опять изобьют…

Я посмотрел на неё — в глазах девушки уже собирались слезы. Мне захотелось подойти к ней, обнять, что-то прошептать, успокоить — но я понимал, что тогда в десять минут не уложусь.

— Я сам кого хочешь изобью, — попробовал небрежно бросить я.

И сразу понял, что у меня не получилось.

— Тебя изобьют… я пойду с тобой!

Этого ещё не хватало, с тоской подумал я. Ещё бабушку с отцом взять — и будет полный комплект.

— Нет, Ал, никаких со мной. Не тот случай. Извини.