— А смысл? — огрызнулся я. — Сейчас вы ещё с часик надо мной поиздеваетесь, Боб уйдет — и всё, дальше гонка, кто быстрее успеет к нашей квартире. Я, конечно, позвоню, предупрежу отца Аллы и её бабушку, но не знаю, как они продержатся против этого зверя. А он зверь, самый натуральный — я это точно знаю, я ему в глаза смотрел. Может, он и сбежал от медведя в тайге, но рассудком точно повредился. Так что извините, но я пойду. И добро своё… на пять лет лишения свободы… прихвачу. Только Аллу пока не пускайте, а то я вижу — она уже готова в меня вцепиться…

Алла на самом деле была уже на грани истерики — другие этого пока не замечали, но для меня она была как открытая книга, и я читал её состояния очень хорошо. Она была готова прыгнуть на меня и вцепиться так, чтобы я не смог никуда уйти — до неё наконец дошло, во что я опять ввязался, и как это может для меня закончиться.

Я подошел к табуретке и начал складывать свои прибамбасы обратно в сумку.

— Браво, — Михаил Сергеевич изобразил хлопок. — Браво, Егор. Вот этого я от тебя ждал — четкого понимания, чего ты хочешь и что собираешься делать. Жаль, что у тебя нет плана, как ты будешь вести эту битву… Это означает… Валя, что это означает?

— Что он может проиграть, — эхом отозвался тот.

— Верно. Ты, Егор, можешь проиграть. И тогда этот человек, против которого ты собираешься выйти, придет за твоей невестой — и ему уже никто не помешает сделать то, что он задумал.

— Мне будет всё равно… — мрачно ответил я. — Вряд ли он оставит меня в живых. А об Алле, надеюсь, вы хоть как-то позаботитесь. Просить не прошу, но — надеюсь.

Михаил Сергеевич помолчал.

— Резонно, — произнес он. — Мне понравилось, как она относится к моим поручениям, и мне не хотелось бы искать нового переводчика с немецкого. Так что да, я бы ей помог. И Валя, думаю, тоже, тем более у него теперь появились дополнительные… хмм… возможности.

«Недокументированные», невпопад подумал я.

— За это благодарю, — я изобразил поклон. — Спасибо. И не поминайте лихом.

Я подхватил сумку на плечо и двинулся на выход. Алла рванулась было за мной — но её очень крепко придержал за плечо неожиданно возникший рядом с ней Андрюша.

— Пусти! — завопила она так громко, что Михаил Сергеевич поморщился.

— Егор, — позвал он, и я остановился в дверях. — Не спеши. Я не договорил.

Я повернулся, показывая всем своим видом, что делаю это лишь из уважения к его сединам.

— Я весь внимание.

— Благодарю, — старик коротко кивнул. — Так вот. Некоторые дополнительные возможности у нас есть и сейчас. И я думаю, что ты не будешь возражать, если мы используем их, чтобы справиться с твоей проблемой? К тому же у меня есть серьезные опасения, что это не только твоя проблема. Если родители этого юноши работают в МИД, если он после побега из своей воинской части живет, пусть и скрытно, в доме работников Министерства внешней торговли… Боюсь, нам этот человек нужен живым, здоровым и, по возможности, не слишком покалеченным. Поэтому…

Он посмотрел на Валентина и коротко кивнул ему. Тот безропотно подошел к одному из телефонных аппаратов, снял трубку, прижал её ухом к плечу и здоровой рукой набрал номер.

Мы все внимательно следили за его действиями.

— Алло, дежурный? Говорит генерал-майор Смирнов, ВГУ, код сто семьдесят семь четырнадцать. Так точно. Какие группы находят в районе «Сокол» — «Аэропорт»? Так, хорошо. Приказ старшему лейтенанту Хорошилову — выдвинуться по адресу… — он назвал адрес дома, в котором мог быть Боб. — Произвести разведку, задержать всех. Доставить задержанных по адресу… — последовал адрес дачи старика. — Приоритет — высокий. Выполняйте.

И положил трубку.

Я молчал, потому что не знал, что сказать. Эти ребята, мои кураторы, по одному свистку могли направить какие-то «группы» — я подозревал спецназ, но держал свои подозрения при себе — в любое место. Это была власть, настоящая власть — у меня такой никогда не было, но даже прикосновение к ней наполняло мой организм какой-то неизвестной мне раньше энергией. Я всерьез забеспокоился, что эти новые ощущения вышибут моё сознание из моего же несчастного тела — и отправят его в новое путешествие куда-нибудь ещё. Я уронил сумку с плеча, услышал, как она грохнула по полу, порадовался, что заменил стасов взрыватель в световухе и не стал ставить на боевой взвод самопал — и привалился к стенке. Меня начало мутить.

— Егор!

Ко мне подбежала Алла — вид у неё был обеспокоенный, но уже одно то, что её больше никто не удерживал, дало мне сил справиться с наваждением.

— Всё в порядке, Ал… всё в порядке, — пробормотал я.

— У тебя рана разошлась? — спросила она.

— Нет, кажется, — я прислушался к себе. — Точно нет.

— Что за рана? — вмешался в наше воркование Валентин.

— Порезал же меня Боб, зашивать пришлось… на левой лопатке, — объяснил я. — Вчера.

— И ты всё равно собрался идти на штурм? — в голосе старика мне послышалось некоторое уважение. — Тогда ты ещё более глуп, чем я думал. Хотя и отважен без меры.

Я был с ним согласен.

— Вот что, Егор… — Валентин с видимым усилием поднялся со стула. — Пойдем, покурим. А Михал Сергеич с Аллой обсудят её переводы. Всё равно сейчас ждем, а мне тебе надо пару слов сказать.

Прихрамывая, он двинулся к выходу, но на середине комнаты остановился.