— А что со службой в КГБ? Почему он об этом заговорил?

— А, это… не бери в голову, — отмахнулся Валентин. — Учись пока, там видно будет. Ты на кого хотел?

— В МИРЭА документы подал.

— Да, точно, ты говорил, — я не поверил, что Валентин об этом забыл. — А почему, кстати, именно в этот институт?

— Честно говоря, я и сам уже не знаю. Тогда в голову пришло — компьютеры, электроника, за ними будущее… у нас там так было. А сейчас уже и не уверен.

— Это плохо. Нужно хорошо представлять, чего ты хочешь от жизни.

— У меня сорок лет было, чтобы это выяснить, и мне не удалось, — повинился я. — Думаете, тут я за два месяца всё понял?

— Некоторые месяцы за годы идут, — Валентина потянуло в философию. — Но одно скажу — вряд ли кто-либо тебе что путное посоветует. К себе прислушайся и реши. Других способов не существует. Только сам. Кстати… останови-ка вот тут, перед поворотом. Посмотрим, чем нас соблазнял Олег Михайлович.

Я тут же чуть притормозил, чтобы предупредить прижавшийся к нам сзади «Москвич» о маневре — и вызвал гневный звук клаксона. Отсюда до МКАДа оставалось километра два, и мне было любопытно, куда этот отчаянный товарищ так рвется. Хотя вру — совсем не интересно. Я съехал на обочину и остановился.

* * *

Весь багаж покойного Олега Михайловича состоял из обычного кожаного чемодана и того самого небольшого пластикового дипломата, который мне не доверили. В карманах у погибших не было ничего необычного — только у «писателя» имелся паспорт на имя Олега Михайловича Шмелева и удостоверение соответствующего Союза. Оружия у них действительно не было.

Первым Валентин открыл чемодан — посмотрел несколько мгновений и захлопнул его обратно.

— Просто личные вещи, ничего интересного, — констатировал он.

Потом настала очередь дипломата. Кодовый замок не открывался, и Валентину потребовалась моя помощь. Верный ломик не подвел и на этот раз — код против него не устоял. Открывать чемоданчик я не стал — доверил это генерал-майору.

А потом чуть не офигел от увиденного.

Дипломат был разделен на три части. В одной лежали пачки сотенных рублевых купюр; во второй — пачки же долларов, фунтов и, кажется, французских франков, я их видел когда-то и запомнил относительно уверенно. А в третьем отделении очень плотно были напиханы какие-то обычные на вид мешочки с завязками. Валентин взял один, распустил узел — и выкатил на ладонь пару алмазов.

Наверное, это могли быть и подделки, но я почему-то не сомневался, что алмазы — настоящие. Сегодня всё было настоящим. И пистолет, и алмазы, и смерть.

— Богатенький какой буратино был… — пробормотал я, не в силах отвести взгляд от этого богатства.

Мешочки меня не привлекали — я всё равно не знал, что делать с драгоценными камнями, а советское государство очень нервно относилось к посягательству на его монополию в этом вопросе. По этой же причине я с трудом отвел взгляд от иностранной валюты — с обменниками сейчас было туго, зато в Уголовном кодексе было упомянуто несколько неприятных — вплоть до расстрела — наказаний за её хранение. Я вяло подумал, что Валентин, наверное, мог бы и отмазать меня от статьи, но загнал эту мысль поглубже, чтобы он ничего не понял по моему лицу.

В конце я с тоской посмотрел на зеленоватые пачки сотенных. Их было тринадцать штук — два ряда по шесть и одна сверху. Все — без банковской упаковки, стянутые обычными черными резинками. Пара таких пачек решила бы многие из моих сегодняшних проблем, хватило бы и на квартиру, и на видеомагнитофон, и на апгрейд «Победы» — или даже её замену на ту же «пятерку» от ВАЗа. Правда, какие-нибудь ребята из ОБХСС могли бы заинтересоваться, откуда у бедного студента деньги на все эти радости жизни, но тут я надеялся на посильную помощь своих родителей.

Валентин глядел на всё это богатство безо всякого выражения на лице, словно видел нечто подобное каждый раз, когда открывал ящик своей прикроватной тумбочки. Я бы даже сказал, что он выглядел разочарованным.

— Да не особенно… — пробормотал Валентин.

Я ещё раз глянул на содержимое чемоданчика глазами человека из будущего — и понял, что мой генерал-майор прав. Сумма, конечно, внушительная — но лишь по сравнению со средней зарплатой по стране. Сто тридцать тысяч рублей, ещё валюта — для простоты можно считать, что около ста тысяч долларов. И неизвестная сумма в алмазах — но вряд ли и она поражала воображение.

— Думаете, тут не всё?

Он очнулся, посмотрел на меня и снова перевел взгляд на содержимое дипломата.

— Да нет, всё… — пробормотал он. — Только здесь нет того, на что я надеялся.

— Может, у него где-то был тайник?

— Либо тайник, либо он всё остальное уничтожил… это даже вероятнее. Олег Михайлович был очень осторожен во многих вещах. Не зря же ему удавалось бегать от нас столько времени… Вот только зачем он взял с собой этот чемодан?