Хидан злобно оскалился, не обращая никакого внимания на рану в груди. Одним ловким прыжком он оказался на месте символа Джашина и слизнул кровь с лезвия нагинаты.

— Пиздец тебе, уёбок, — с этими словами кожа Хидана быстро потемнела, пока не стала антрацитовой, затем на ней проявились белые узоры в виде костей.

Он достал из-за пазухи штырь, после чего, оголив торс, пырнул себя в живот.

— А-а-а-а-а-а!..

Окрестности заполнил крик мальчика. Он упал на колени, зажав глубокую рану на животе.

— Рюуган! — крикнула девушка, переводя взгляд с наёмника на товарища. — Что ты с ним сделал?

Однако Хидан не успел ответить. В него полетел массивный набалдашник булавы на тросе.

Здоровяк, видимо, не понял, что случилось с его товарищем, потому, усмотрев возможность, тотчас напал на наёмника.

«Треск костей»

— Блядь, больно, ублюдок! — проговорил Хидан, отхаркивая кровь. От удара булавой наёмник еле удержался на ногах. — Ты совсем долбоёб? Во время ритуала мои раны переносятся на мелкого. Неужели ещё не понял?

— Суйко, что ты наделал? — дрожащим голосом прошептала Куджаку.

Здоровяк, втянув набалдашник обратно в рукоять, бросил ошарашенный взгляд на младшего сокомандника. Рюуган лежал на земле изломанной куклой. Грудная клетка была разворочена, как, впрочем, и у жреца Джашина. Меч выпал из руки. Мальчик что-то хрипел, силясь произнести слова. Но слов было не разобрать. Пытаясь пошевелиться, он застонал, из глаз брызнули слезы.

— Что, не нравится, мелкий уёбок? Больно, да? — глумливо поинтересовался Хидан. — Я бы поиграл с тобой ещё. Но вас тут слишком дохера.

После этих слов жрец проткнул своё сердце.

Синеволосый мальчик дёрнулся, но спустя несколько мгновений затих, не подавая больше признаков жизни.

— Рюуган! — заорал громила. По лицу его текли слёзы, и он, раскрутив булаву, с рычанием бросился к наёмнику.

Хидан отпрыгнул в сторону, пропуская выпад массивного оружия мимо.

— Какой же ты медленный, — произнес жрец Джашина. Кожа его вновь стала привычного цвета, а раны начали понемногу затягиваться. Ритуал прошёл успешно. Жертва принесена его тёмному богу, потому тело наёмника наполнялось силой.

От очередного взмаха булавы он лениво уклонился, а затем молнией метнулся к здоровяку.

От потери головы Суйко спас Лидер. Хоки заблокировал нагинату своим клинком, после чего пинком отправил Хидана полетать.

— Блядь, откуда ты взялся? — посетовал наёмник, поднимаясь на ноги.

— Помочь? — холодно осведомился Какузу.

— Завались! И сам справлюсь.

— Ты слишком высокомерен.

— Иди нахуй. Не до тебя.

— Помни, девушка — моя, — прохрипел Какузу. — Здоровяка тоже можешь принести в жертву, но их лидера пока не трогай. Для начала проверь его стихию…

— Вы убили Рюугана, — произнес Лидер Небесной Четвёрки, прерывая разговор наёмников. — А ещё, похоже, ты бессмертен…

— Блядь, да ты гений, — усмехнулся Хидан. — У вас в Такуми все такие умные или ты один решил выебнуться?

— Суйко, Куджаку, не подпускайте его близко и не дайте себя ранить, — пришёл к верным выводам Хоки. Было видно, что он едва сдерживает свой гнев, вызванный смертью напарника.

Хидан же заметно поморщился. Главную особенность его ритуала раскрыли, потому эффекта неожиданности, как в прошлый раз, не выйдет.

Хоки взмахнул чёрным клинком, и в наёмника полетел огненный вал. Одновременно с этим с криком: «Ревущий ветер!» — куноичи послала в него мощную технику Фуутона.

Жрец ушёл с траектории двойного дзюцу заранее, но даже так на его плаще остались подпалины, которые он тотчас принялся тушить.

— Хидан, долговязый тоже мой, — сказал Какузу. — Здоровяка кончай.

— Спасибо, что разрешил, папочка.

Но Какузу не обратил внимания на подколку напарника. Он на несколько мгновений погрузился в свои расчеты и планы.

«Огонь и ветер. Какая удача, — подумалось охотнику за головами. — Хотя они и не так сильны, как хотелось бы, но их сердца помогут мне вернуть часть былых возможностей. Да и сорок пять миллионов со всей четвёрки позволят отбить деньги за ремонт Самехады»

Вернувшись к наблюдению за схваткой, он начал понимать, что Хидан не справится. Возможно, если бы у оного было прежнее оружие, то результат не заставил бы себя ждать, но сейчас картина выглядела не очень. Джашинист, решив воспользоваться своей коронной стратегией «бей, несмотря на свои увечья», наступал. Правда, совсем уж бездумно броситься в бой он не мог, ибо слишком опасные техники применял враг.