— Слушай, я могу понять то, что ты изобразила сладколюбцем Грона, твой племянник как-никак, имеешь право, но меня-то за что? — хмуро глядел в слегка испуганные глаза напротив, тряся рисунком перед лицом целительницы. — Не надо отнекиваться, я всё знаю. Сколько таких ты наваяла? Только эти два или есть ещё?

— Всего три, ещё есть один, где вы втроём, — грустно промолвила не ставшая отпираться собеседница, отвернув голову в сторону. — Я ещё не дорисовала. Показать?

— Не надо, лучше сожги сразу, — сделав пару шагов, сел на кресло и уставился на пойманную с поличным художницу. — У меня только один вопрос. Зачем?

— Нравится мне такое воображать, — Арина решительно посмотрела на меня. — Посмотри, какие вы красивые! Любовь - это так прекрасно, особенно настолько необычная. Как представлю, что такое между вами может произойти наяву, так пылаю внизу живота, как полоумная, а в голове только желание возлечь с кем-нибудь. Это ты во всём виноват, разбудил во мне страсть и игнорируешь!

— В каком месте это сладколюбие красиво?! Почему вообще это тебя возбуждает? Да и вообще, не ты ли твердила, «забудь обо мне, найди другую»? — шокировано уставился на румяную от смеси смущения и возмущения женщину. Хотя, несмотря на возраст, она больше была похожа на девушку. И выглядела потрясающе красивой и желанной. — А теперь это я во всём виноват?! Может, тогда Верховная мать рассудит, кто из нас виноват? Или давай у Грона спросим, может, он тоже виноват?

— Не надо ничего рассказывать ни Карле, ни племяннику, — моментально успокоилась целительница, подходя к двери и запирая изнутри замок. Я с удивлением смотрел, как Арина опускается возле моего кресла на колени и кладёт свои ладони мне на бёдра, наклонившись так, что её халат перестаёт скрывать то, для чего предназначен. — Я провинилась и готова заслужить прощение и понести наказание. Буду очень покорной и сделаю всё, что ты скажешь. С чего мне начать?

— Ты нанесла мне глубокую моральную травму, — я с удовольствием ощутил, что определённые части моего тела уже готовы рваться на покорение новых глубин. — Тебе придётся доставить мне очень много удовольствия, чтобы её компенсировать.

В комнате Арины я застрял надолго, ибо целительница очень сильно жаждала компенсировать мне нанесённые её рисунком страдания. Да и я, честно признаться, увлёкся, заставляя её делать всё, что мне нравится. Впрочем, заставляя - неправильное слово, поскольку этой развратной художнице всё то, что я с ней проделывал, нравилось не меньше. Единственное, что меня во всей этой ситуации напрягало - внимание пребывающей в незримости Марши, от которой веяло то отвращением, то возбуждением, но чаще просто любопытством. Походу, она стала божественным вместилищем до созревания, и ничего о взаимодействии полов не знает.

Выбраться из приятного плена мне удалось только через несколько часов, довольно измотанным даже с моей улучшенной выносливостью. Зато голова соображала прекрасно, ни на что не отвлекаясь. Поэтому я сразу направился искать укрытие, дабы полежать спокойно под сенью деревьев и обдумать предстоящее. Снаружи здания было как обычно тепло в это время года. Впрочем, насколько я знал, сезонность климата здесь была выражена слабо, готов поспорить, что наклон оси вращения к плоскости эклиптики в этом мире значительно меньше 23 градусов. Светило уже перевалило середину неба, но приближаться к виднокраю пока не спешило, так что времени у меня было много.

Присев на заросший мхом камень, я хмуро посмотрел в пустоту, где по ощущениям стояла постоянно преследующая меня в незримости аватара.

— Я так понимаю, ты едешь с нами? — вопросительно-утвердительным тоном начал я. Девушка, погасив незримость и усевшись на подлесок из невысоких кустиков, молча кивнула. — Ты понимаешь, что без тебя Оплоту может грозить опасность?

— Это не имеет значения, — Марша покачала головой. Я отметил, что сегодня её мимика гораздо больше похожа на обычную человеческую. — Я следую распоряжениям Владычицы.

— А если я тебя попрошу помочь в поездке? — попробовал зайти с другой стороны и извлечь пользу из того, то мешает. — Если она будет неудачной, это может не в лучшую сторону сказаться на моём состоянии, за которым Дита велела тебе следить. Тебе ведь отдали принятие подобных решений на своё усмотрение, как ты поступишь?

— Если ты докажешь мне, что моя помощь будет благоприятствовать твоему физическому и умственному состоянию, тогда я выполню просьбу, — раздумья девушки были недолгими. Хорошо ей, на всё есть готовый ответ, жизнь проста и легка. А мне мучайся, убеждай, размышляй, как заставить её делать то, что нужно мне, а не что ей в голову взбредёт. Проще приказать Лорику, чем полчаса убеждать эту упрямицу, что сие мне на пользу.