Он буквально трясся, задавая вопрос. Я видел, что он хочет получить любой ответ, который восстановит его картину мира. Такой, в который он, пусть и с натяжкой, но сможет поверить.

— Кажется, я рассказывал вам, — я специально сделал паузу, чтобы посол успел вспомнить наш с ним разговор, — что у нас тоже были заболевшие с похожими симптомами?

— Да, что-то припоминаю, — ответил Фридрих, внимательно глядя на меня. — То есть фактически это то же самое, но сделанное иным путём?

— Абсолютно верно, — кивнул я, радуясь, что человек на правильном пути, сам себе отвечает. — Эфирное отравление, но вызванное магическими паразитами. Какие-то ещё вопросы? Возможно, по документации? Мне сказали, что вы всё подписали и записали видеообращение, где даёте полное согласие в том числе и на возможное понижение магического уровня. Это так?

— Да, всё верно, — ответил посол и слегка замешкался, говорить ли мне всё. — И я даже рад тому, что мы с вами обо всём договорились. Только видите ли, какая штука. Наши эфирники… они могут нас лечить? Я знаю, они говорят, что лекарство есть только у вас, но в теории?

— Отличный вопрос, — кивнул я, досадуя, что совершенно забыл об этом аспекте. — Они не просто могут вас лечить, но и видят проколы на ваших источниках, но ничего не делают, а, напротив, подталкивают вас дальше к использованию телепортов. Поэтому о целях их деятельности следует крепко задуматься.

— Вот и я подумал, что мне, возможно, придётся опасаться их, потому что, если они увидят… — в нём бились две силы: желание стать здоровым здесь и сейчас и избавить себя от угрозы в будущем. — Они же захотят меня… устранить? — он посмотрел на меня совершенно собачьим взглядом, в котором теплилась надежда на скорое избавление от недуга. — Вы сможете меня защитить? Очень надеюсь на вас.

— Полностью избавить вас от угрозы я никак не смогу, — честно ответил я, предпочитая в данном случае играть в открытую. — Но попробую сделать так, что они вам не смогут подсадить магического паразита, чтобы списать всё на магическую чуму или наше вмешательство.

— Этого будет достаточно, — грустно улыбнулся Фридрих, понимая, что его жизнь, по сути, уже стала разменной монетой. — Сделаю это, лишь бы мой сын выжил.

— В таком случае пройдёмте в операционную, — предложил я и махнул рукой на подготовленную для нас комнату.

Конечно, мне не нужны были инструменты, как реальному практикующему хирургу, но всё-таки мне было гораздо удобнее заниматься пациентом, когда он спокойно лежит на специальном столе и представляет себе настоящего медика, колдующего над ним.

— И последний вопрос, если позволите, — остановил меня посол затихающим голосом.

— Да, конечно, — кивнул я, обернувшись. — Задавайте.

— Будет больно? — и тут сквозь наносы времени я увидел маленького мальчика, которому то ли ставили прививку, то ли брали кровь на анализ. Что-то пошло не так, и вот это самый маленький мальчик буквально бился в истерике от боли. — А то я переживаю, — закончил он.

— Будет очень больно, — кивнул я ему, не собираясь рассказывать сказки. — Это я вам обещаю.

— А ты прям самый настоящий садист, — шепнул мне на ухо Магнус, когда Фридрих ушёл готовиться к операции. — Будет больно, обещаю. Ух! Меня аж передёрнуло. Тебе точно надо императором становиться, соседи бояться будут, шо трындец.

— Я ему всего лишь сказал правду, — ответил я, пожав плечами.

* * *

На этот раз всё проходило совсем не так, как раньше. Самое главное отличие заключалось в том, что к этой операции я готовился.

Фридрих лежал в своём батистовом нижнем белье на специальной кушетке, больше похожей на обычную кровать, под простынёй. Магнус предложил ввести его в бессознательное состояние, чтобы не мучился, но посол гордо отказался.

— Я должен всё чувствовать и понимать, что происходит, — проговорил он это с таким пафосом, словно это он спасал мир от войны. — Не поймите меня неправильно, но пока ещё наши страны на грани противостояния.

Я не возражал. Мне, по большому счёту, вообще было всё равно.

Хорошенько прицелившись, я принялся вырезать из источника посла заражённые области вокруг проколов.

Фридрих взвыл от боли. На его лбу выступила испарина. Зубы он сжал настолько, что я начал переживать за сердце его стоматолога. Но потом снова плюнул. Передо мной сейчас стоит вообще другая задача.

Вырезав первую пару проколов, я принялся штопать источник посла паутиной, попутно заращивая прореху магией самого Фридриха, чтобы лучше прижилось.

«Ну ни хрена себе! Это вообще законно⁈»

Я даже не сразу понял, что слышу в сознании голос не Архоса и не Штопора, а Магнуса. Он решил восторгаться так, чтобы не смущать бедного посла, который от боли уже стал бледным, как та самая простынь, под которой он лежал.