— Он имеет долю с выигрыша и будет молчать как рыба, так же как и кучер Игнат… Сейчас мы уезжаем в Петровскую Слободу, в гостиницу. Ждем вас до завтрашнего утра с деньгами. Если вы не явитесь вовремя — я еду в аукционную контору и к прокурору. Еще раз напомню — в противном случае вас ждет не тюремный срок, а смертная казнь…

— Я понял. Восемь тысяч до завтра…

— До десяти утра. И только наличными деньгами.

Я вылез из кареты, крепыш Григорий равнодушно посмотрел на меня, залез в карету и экипаж сразу же умчался.

— Что-то серьезное? — спросил инженер Ковалевский.– Что они вынюхивают?

— Мне на сутки нужно отлучиться, кое-что решить…

— Хорошо. Поезжайте, Андрей Иванович…– кивнул инженер.– Мы пока начнем грузить кирпич…

С одной стороны, у меня будто гора с плеч. Наследник оказался вполне адекватным и благоразумным, мы даже смогли договориться. Не знаю даже, как бы я поступил на его месте. Наверняка сначала набил самозванцу репу, а уже потом вел диалог… Но наша внешняя схожесть и вправду невероятная. С другой стороны, восемь тысяч — огромная сумма. Да и триста рублей в месяц — наверняка для затравки, аппетиты, как известно, растут во время еды. Но почему все же Никитин согласился молчать, ведь при плохом раскладе ему тоже мало не покажется, если все это всплывет… Законы здесь очень суровые.

После покупки оборудования у меня оставалось еще две тысячи, которые я хотел потратить на непредвиденные расходы и зарплату. В общей казне еще около полутора тысяч. Придется все же продать часть золотишка из шкатулки, другого выхода нет. А еще нужно взглянуть на документы на поместье и на завещание… почему за это время я даже не подумал про документы? Вот наивный дурачок, я ведь в душе надеялся, что настоящий наследник никогда не вернется… Как мальчишка-двоечник, который прячет дневник с плохими отметками на дне портфеля, не догадываясь, что рано или поздно отец все же откроет дневник и достанет из шифоньера кожаный ремень с тяжелой металлической пряжкой…

Как только вернулись в усадьбу, я спросил Прохора о документах.

— Все в вашем кабинете, Андрей Иванович. В ящике стола. Там и завещание, и на поместье… А зачем вам?

— Просто взглянуть хочу. Пусть Аглая пока обед подает. Я сейчас…

В кабинете я действительно нашел документы на поместье и завещание. По завещанию все поместье, оцененное в семь тысяч восемьсот двадцать рублей, вместе с селом Новореченское в сорок шесть домов и ста двумя крепостными на 1 марта 1852 года по ревизорской сделке, а также 96 десятин земли, из которых 52 пахотные — по наследству передаются дворянину Андрею Ивановичу Никитину, уроженцу села Алексеево 20 сентября 1818 года.

Надо же, у меня день рождения тоже в сентябре, только 14-го числа, 1988 года. Разница между нами всего год, мне тридцать пять, наследнику тридцать четыре…

В этот раз я не стал засиживаться за обедом, наскоро перекусил и мы с Герасимом выехали в Тимофеево. Я не знал, сколько точно стоят драгоценности, на всякий случай взял с собой золотые цепи, перстни и три тысячи наличных денег…

По дороге небо слегка заволокло тучами.

— Как думаешь, Герасим, будет дождь?

Мужик внимательно посмотрел на небо:

— Если будет, то к вечеру. Успеем добраться…

Мы уже выехали на тракт, когда я увидел путника, бредущего в сторону Тимофеево.

— Остановись, подвезем…– попросил я Герасима.

Мужик почтительно кивнул, когда мы остановились.

— Садись,– предложил я.

Он уважительно поклонился:

— Барин, а вы куда трафите?

— До Тимофеево.

— Мне бы тоже туда…

Когда мужик сел в бричку, он удивленно покачал головой:

— Сорок лет живу — такого чуда не встречал, чтоб барин холопа подвозил…

— Что делать-то идешь?

— На отхожий промысел, колодцы копать.

— И сколько платят?

— Рупь в день, когда поменьше.

— Ты ко мне приходи, на глиняные балки. Те же деньги плачу, и до дома ближе. Сам с Алексеево?

— Постойте, так вы Андрей Иванович Никитин? Слышали про вас… если возьмете — обязательно приду. Только через пару недель… сына надумал женить к осени. Пока тепло, надо малость подработать.

— И сына тоже приводи. Если работящие и непьющие — дело всегда найдется.

Навстречу мчалась тарантайка с двумя лошадьми. Прямо посредине дороги.

— Пьяные небось…– вздохнул Герасим.– Может съедем?

— Езжай потихоньку, если в лоб пойдут –тогда уже съезжай…

Я уже разглядел в мчащейся тарантайке мордастого парня на козлах, сзади сидел сынок Гарина в обнимку с девкой. Они громко горланили песню.

— С дороги придурки, зашибем! — заорал мордастый.

— Не сворачивай! Разворачивай бричку поперек! — приказал я Прохору.