Но Вадим не смотрел на неё. Увидев гибель своего собрата, второй зомби пошёл в атаку. Он был неприлично высокий и, очевидно, обладал какими-то скрытыми возможностями, но узнать об этих «дополнительных опциях» никому не было суждено. Едва вернувшись, коготь снова покинул ладонь Вадима. Разогнавшись, бумеранг ударил великана в грудь, однако противник неожиданно извернулся, надеясь пропустить летящее оружие мимо. Не преуспел: коготь его всё равно достал! Жаль, не убил.

Впрочем, коготь успел вернуться в руку Вадима. А зомби, схватив ближайшего к нему шакала, не нашёл ничего лучшего, как швырнуть его в них. Визжа и крутясь, шакал попал в девушку, сбив её наземь. Хватаясь за ветки и обдирая кожу об кору, Роксолана упала с дерева.

— Твою мать! — Вадим с силой швырнул в зомби бумеранг, целясь тому в голову. В этот раз коготь не сплоховал и, играючи отделив голову зомби от тела, тут же вернулся обратно. Но девушку пришлось спасать, упав, она сидела на земле, став лёгкой добычей для любого врага. Вадим снова швырнул уже пойманный бумеранг, целясь в здоровую волчицу, и тут же стал слезать с дерева.

Бумеранг, убив волчицу и не найдя принимающей руки, свалился ему за шиворот. А Вадим уже стоял на земле, спрыгнув с последней ветки. В руках у него оказался кинжал. Палаш выпал при спуске, и он сейчас ему только мешал. Левая рука, прокушенная бешеной девицей, ужасно болела и отвлекала, и палаш казался неимоверно тяжёлым, а сам он откровенно устал. Собственно, потому фламберг и выпал из его руки.

Заряд адреналина постепенно подходил к концу, а стояние на дереве не прибавило ему сил. Ноги дрожали, руки ослабели, а во рту всё пересохло, как во время пожара. Девушка у его ног шевельнулась. Неудачно упав, она, кажется, повредила руку.

Встав крепко на ноги, парень приготовился к обороне, прокушенной рукой пытаясь достать бумеранг, что лежал у него за шиворотом, но тот застрял. Первый шакал бросился на Вадима и нарвался на резкий удар кинжалом в горло, ударом ноги Белозёрцев отбросил обмякшее тело. Второй, получив удар в грудь, захрипел. Вадим отступил, стряхнув тело вниз.

— Убей их всех, убей! — вдруг яростно заорала девица, — убьёшь и я твоя, вся твоя, до конца.

Вадим мельком взглянул на неё, за долю секунды прочитав в её глазах обещание любого рая, который только мог себе представить. Сказать, что он попал под влияние девицы-оборотня, так нет. Совсем наоборот, он прекрасно сознавал, что всё будет совсем не так, как обещано, но женский взгляд возбудил в его душе решимость сражаться до конца. А что ещё ему оставалось? Так хоть что-то супротив ничего.

Шакалы сбились в стаю и, подгоняемые волком, стали кружить вокруг него, нападая время от времени исподтишка. Напасть в открытую им мешал страх, от вида трупов своих сородичей, убитых волков, и хозяев. Но нападать толпой не так страшно и, как шакалы ни трусили, а всё же решились напасть всем скопом, не считаясь с потерями.

Вадим, все это время беспрерывно шаря у себя за шиворотом, всё же зацепил кончиками пальцев коготь, и тот, почувствовав хозяина, сам прыгнул в левую руку. Поморщившись от боли, Вадим швырнул бумеранг в сторону последнего волка, что рычал раненным зверем немного в стороне. Свистнув в воздухе, бумеранг отправил на тот свет последнего вожака шакалов.

Шакалий круг, что уже сузился до предела, готовясь броситься в решающую атаку, интуитивно почувствовал, что оказался без вожака и тут же распался. Вадим ещё успел ударить замешкавшегося зверя, и его дикий предсмертный визг поставил последнюю точку в картине боя. Вся шакалья чёрная стая, рассыпавшись по поляне, сбежала, лишь темные хвосты мотнулись туда-сюда и исчезли вместе со своими владельцами. Всё стихло. Застонав, Вадим упал на колени, выронив кинжал, и схватился за прокушенную руку.

— Ну, на хрена надо было прокусывать⁈ Можно же было просто сказать. Я бы порезал кинжалом палец. А теперь я что, тоже стану оборотнем или сдохну в муках от заражения крови?

— Я чищу клыки, — недовольно ответила Роса, ощупывая вывихнутое плечо. — Не будет у тебя заразы, у меня целебная слюна, дай залижу.

Вадим поперхнулся, но, взглянув на девушку, вспомнил, что имеет дело с оборотнем, и протянул ей прокушенную руку.

— Ну, залижи, раз так.

Девица и вправду, схватив его ладонь своею, стала быстро работать языком, слизывая до сих пор сочившуюся кровь. Она даже надавила на края раны, выцеживая из неё последние остатки крови и сукровицу.

— Ну, вот! Сейчас зарубцуется, и ночь не успеет закончиться, как всё затянется. У нас, оборотней, слюна целебная.

— Угу, — пробормотал Вадим, смотря на свою зализанную девушкой руку и пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Её движения, ощущение тёплого женского языка на ладони будили ненужные сейчас эмоции. А эйфория победы, несмотря на усталость, рисовала яркие картины возможного праздника, пусть не души, но тела.

«Ну, и дела, — только и подумал он. — В жизни никто не поверит в такое!».