— Я Иван-Авось, — продолжал изгаляться Вадим над чёртом с длинной чёрной козлиной бородой.

— Мммм, сдаётся мне, ты надо мной смеёшься, человек?

— Нет, это просто от страха. Я — Иван-Авось, ты — чёрт, просто чёрт.

— Ммм. Ладно, хватит из пустого в порожнее переливать, я не балабол, чтобы время тратить своё понапрасну. Мы можем выпустить тебя живым. Представляешь? Да, Мордор? — и фавн обратился мордой к зомби.

Мертвяк ничего не сказал, хоть вопрос козла был предназначен именно ему, он всего-то переступил с ноги на ногу, и всё.

— И каким образом? — вежливо поинтересовался Вадим.

— За золото.

— Странно, всем вам нужно золото, но у меня есть лишь серебро, хоть и мелкое, но зато много. Давайте за серебро?

— Нет, только за золото. Жизнь каждого шакала стоит мелкой золотой монеты, а жизнь двух мёртвых слуг Бессмертного по одной большой золотой монете. И ты свободен. Платишь выкуп, и живёшь себе дальше в своё удовольствие. Не заплатишь — умрёшь, и будешь жить в наше удовольствие.

— Угу, но у меня нет золотых монет, одно серебро осталось.

— Жаль, — скривилась рожа чёрта, — очень жаль.

И его торчком стоящие ослиные уши покрутились во все стороны, словно сканируя, правду ли говорит человек.

— Ну, как есть, — огорчился и сам Вадим. Было бы у него золото, он бы поторговался и расстался с ним. Жизнь-то дороже денег. Но, увы… Оставалось, правда, ещё колечко с жемчугом, но толку от него больно мало. Да и не выпустят его, чушь это всё и наглая бесовская провокация.

— Ну, ты тогда можешь стать слугой моему господину и служить ему вечно, — предложил чёрт. — Для этого тебе придётся расстаться с жизнью, зато ты будешь жить дальше и всё чувствовать. Есть, пить, ходить.

— А размножаться буду? — заинтересованно уточнил Вадим.

— Нет.

— А, ну тогда я отказываюсь, — включил заднюю Белозёрцев. — Я ещё слишком молод, толком не успел женщин повидать, а тут раз, и только жрать, да испражняться. Не-е, так не хочу.

Фавн опешил от такого признания, но согласился, что аргумент весьма весомый. Фавны и сами жить не могли без любовных утех. Чёрт задумался. Человек был не глуп, человек был упёрт, и человек был необычен. С такими нужно держать ухо востро. Длинное и волосатое ухо фавна нервно дёрнулось, будто подтверждая мысль своего хозяина.

— Ну, тогда умри, человек, — и чёрт махнул рукой, давая отмашку своему маленькому отряду.

Свора из штук пятнадцати шакалов бросилась к дереву, следом за ними неспешно поковылял и зомби. Но шакалы, сколько ни прыгали вокруг дерева, достать Вадима не могли, вскоре это понял и чёрт.

— Давай-ка, Мордор, задави этого наглеца.

На этот раз зомби даже кивнул в ответ. Вот она, жизнь обещанная! Вадим изготовился к бою, ожидая, что зомби полезет на дуб, но тот сумел его удивить, став дубасить кулаками по дереву. Ствол векового дуба закачался, задрожал, сверху шрапнелью сыпанули жёлуди, лупя и по Вадиму, и по зомбаку с шакалами.

Всего за пару минут четверть ствола была буквально измочалена и превращена в труху. Жить дереву, а вместе с ним и Вадиму, оставалось недолго. Дровосек старался, кора и щепки так и летели в разные стороны. Белозёрцев бы спрыгнул и набросился на мертвяка, но всерьёз опасался фавна. Непонятно: что ждать от старого чёрта? А время стремительно уходило…

В это время Роса, что сидела на другом дереве, мысленно ахнула: разбитый ствол треснул посередине, будто на прощание, в последний раз взмахнув обломанными руками-ветками, и упал в кучу листьев, что взлетели на краткое время в воздух и теперь падали, укрывая саваном исполина, что дарил им жизнь. А Зимогор, так ни на что и не решившись, рухнул на землю вместе с деревом.

Вадим, хоть и потерял на миг ориентацию в пространстве, упал удачно. Удара о землю удалось избежать, ведь дровосек дубасил дуб с той же стороны, где сидел Белозёрцев и, когда дерево начало падать, оттолкнул его от себя. Так что, Вадим просто слетел с ветки, получив несколько ушибов и разодрав руки и ноги, и теперь с трудом поднимался из мешанины листьев, веток и сучьев. Радостно визжащие шакалы были уже тут как тут, прыгая словно зайцы, среди веток. Зря они надеялись, что он сдох. Фламберг раскроил любопытную башку одному, второму, перерубил третьего и достал четвёртого.

Зомби, утробно рыча, начал продираться к добыче, разламывая по пути то, что не успел поломать до этого. «Ката строфик!» — так бы сказал любой американец, если бы увидел сейчас Вадима. Но Вадим был лишён пафоса и, как-то обойдясь без лишних слов, принял для себя единственное правильное решение.