Прочь сомнения, все зависит от меня — от того, как я поведу дискуссию. С этими мыслями у меня как будто бы сил прибавилось.

— Итак, начнем, — я приступил к делу, проигнорировав перепалку Котенка и Аэлиты Ивановны. — Вам уже сообщили, что в городе начинает работать дискуссионный клуб под названием «Вече». Меня вы наверняка все знаете, но все же представлюсь. Кашеваров Евгений Семенович, редактор андроповской районной газеты. По совместительству один из ведущих дискуссий и председателей клуба. Мой напарник — Алексей Котенок. Как нетрудно догадаться, я представляю официальную точку зрения, он — альтернативную. Для равновесия.

— А мы тогда вам на что? — хмыкнула Кандибобер. — Вот и дискутируйте друг с другом, нас-то зачем позвали?

— Потому что каждый из вас представляет не только определенный взгляд, но и интересы части общества, — напомнил я. — Мы хотим учесть всех, чтобы никто не ушел обиженным.

— Не поздновато ли? — спросил священник.

— Прийти к соглашению всегда уместно, — улыбнулся я. — А чтобы у нас с вами не оставалось лишних вопросов, предлагаю ознакомиться с правилами дискуссионного клуба. Они простые, — я пустил по столу распечатанные листы, которые заранее вынул из портфеля вместе с газетами. — Выступаем по очереди. Темы для выступлений оговариваются заранее. В перспективе начнем приглашать сторонних спикеров… то есть выступающих. И, соответственно, слушателей. Не членов клуба, а просто тех, кому интересно. Это потом, когда докажем, что способны на адекватную дискуссию. Регламент — пятнадцать минут. Еще по минуте — у каждого, кто захочет задать вопрос. На ответ — тоже минута. Перебивать друг друга нельзя. Увеличение регламента возможно, если согласны оба председателя, и участники не нарушили правила. Эти технические моменты. Теперь основное. Каждый должен уважать мнение других. Разделять не обязан, но уважать — однозначно. Как бы мы с вами ни спорили по разным вопросам, запрещаются оскорбления и переход на личности.

— А обсуждать-то что будем? — Кандибобер аж подпрыгнула от нетерпения. — И для чего?

— Уверен, у каждого из вас есть наболевшая тема, — невозмутимо ответил я. — О них мы и будем говорить. Но если вам проще, первую тему могу обозначить я. Например, вопрос безопасности атомных электростанций. Наверняка вы читали статью Зои Шабановой с комментариями экспертов, но я на всякий случай все равно привез экземпляры газеты.

— А «Правдоруба» принесли? — Аэлита Ивановна, похоже, решила сегодня поговорить сразу за всех.

— Его мы тоже обсудим, — сухо заметил я. — Только дайте закончить. Говорить мы с вами будем не просто так. И не обо всем подряд. Наверняка вам известно о том, что в стране объявили гласность. Партия готова идти на контакт и обсуждать сложные вопросы. В том числе публично. И от того, как вы будете себя вести, зависит будущее нашего эксперимента. Начнете хаять и критиковать без разбору — ничего хорошего не получится. Первое предупреждение — как желтая карточка в футболе. Второе — как красная, и влечет за собой удаление из дискуссии. А станете аргументированно обозначать острые углы — глядишь, и придем к чему-то общему. Каждому, кто внятно обозначит проблему, я, как редактор районки, готов предоставить печатную площадь. И уже от того, как вы напишете, как выскажетесь, будет зависеть, единственный ли это ваш выход в свет или первый в длинной череде публикаций.

— А судьи кто? — Кандибобер изрекла пафосную цитату из классики. — Кто и как будет определять, что можно печатать? Если вы, товарищ редактор, то все сразу понятно…

— Председателей, хочу напомнить, у нас двое, — терпеливо пояснил я. — Но даже мы с Алексеем не судьи, а скорее посредники. Решать, кто будет высказываться, а кто нет, станут читатели. Откройте газету на восемнадцатой полосе.

Собравшиеся, как прилежные школьники, зашуршали бумагой. На Сеславинского я изначально не рассчитывал, поэтому ему экземпляра не хватило, и он подслеповато подглядывал в газету священника.

— Обратите внимание на бюллетень, который можно заполнить и отправить по почте в редакцию, — я начал объяснять принцип обратной связи. — Каждой статье и заметке читатели ставят оценку по школьной пятибалльной шкале. Те, кто набирает минимум, вылетает.

— То есть, простите, как вылетает? — директор ДК поднял на меня удивленный взгляд. — Куда?

— Перестает публиковаться, — пояснил я. — Газетная площадь, как вы понимаете, не резиновая, так что печататься будут лучшие. Хотите публично делиться мнением — набирайте лайки…

— При чем тут лайки, товарищ редактор? — удивилась Кандибобер. — Не овчарки, не таксы… Это какой-то журналистский жаргон?