Вечер снова вышел морозным, на небе высыпали мириады звезд, дыхание превращалось в облачка пара. Похрустывал снег, где-то неподалеку выли собаки. Мы с Вовкой зашли во двор, пересекли его и, пройдя арку в стандартной панельной пятиэтажке, оказались в «колодце». Его образовывали четыре многоквартирных дома с общим двором и видавшей виды хоккейной коробкой в центре.

Я чуть заметно вздрогнул, когда рядом с нами одномоментно выросли несколько крепких фигур. Будто бы все это время шли чуть поодаль, просто в невидимости, как в компьютерной игре или в старом голливудском кино «Хищник» со Шварценеггером. Мельком всмотревшись в лица, я выдохнул — это были парни из «качалки» Загораева. Судя по всему, наша охрана.

Слева и справа навстречу нам вышли еще две небольшие компании — Монгол и Рокки со своими помощниками. А в коробке нас уже ждали.

— Вовремя, — прохрипел кто-то, будто старая дребезжащая аудиоколонка.

— Резких движений не делайте, — предупредил меня Вовка. — Предоставьте все нам.

От площадки отделился рослый парень неопределенного возраста, на ходу затягивающий сигарету. Он был одет в армейские хэбэ-штаны с огромным ремнем-портупеей и расстегнутый бушлат без погон. На голове — закатанная почти до макушки черная вязаная шапочка.

— Здорово, Сивый, — Загораев первым протянул руку, и парень ответил на жест огромной ладонью.

Руки у лидера «хулиганов» были непропорционально длинными, почти как у гиббона. Наверное, очень удобно драться, подумал я. Противники просто-напросто не дотягиваются.

— Рокки, Монгол, — Сивый похлопал своей «лопатой» по рукам лидеров «химиков» и «зареченских» спортсменов. — Добрейшего вечера. Здоров.

Лицо у «хулигана» было вытянутым, скуластым и гладко выбритым. Я не сторонник теории Ломброзо, но если бы встретил Сивого в подворотне, сразу бы понял, что дело плохо. Настолько он колоритно выглядел.

— Жека, — представился я, выдержав нарочито крепкое рукопожатие. Не очень люблю эту форму моего имени, однако для подобных знакомств она наиболее подходящая.

Сивый долго буравил меня набыченным взглядом, словно проверяя на прочность, потом едва заметно кивнул и ослабил хватку.

— Может, пройдем в тепло? — на лице «хулигана» неожиданно появилась улыбка. — У нас тут, как вы знаете, тоже «качалка». Чаю выпьем или чего покрепче.

— Спасибо за гостеприимство, — ответил я. — Если никто не против, я бы с удовольствием выпил горячего чаю.

— Тогда за мной, — буркнул Сивый и, повернувшись, направился в сторону одной из пятиэтажек.

Из хоккейной коробки гуськом потянулись крепкие парни, а за ними… подростки, некоторым от силы лет двенадцать-тринадцать. Как там они в таких «коллективах» звались? Скорлупа, кажется. И еще было кое-какое слово, но весьма нецензурное.

Я огляделся по сторонам — во дворе-колодце были фонари, но они то ли не работали, то ли их как-то отключили. Вот почему я сразу никого не заметил. А их ведь много — случись что, и нас бы с Вованом, Монголом и Рокки просто уложили мордами в снег. Банально числом бы взяли, и даже телохранители от каждой «качалки» не помогли бы.

Впрочем, тогда бы наверняка вмешалось прикрытие от Поликарпова. Интересно, откуда его люди сейчас наблюдают за нами?

— Вот сюда, — Сивый показал на вход в подвал, откуда раздавалось звяканье спортивных железок.

Все рядовые группировщики, словно бы по команде, остановились, и за лидером «хулиганов» спустились в подвал только я и трое «спортсменов». Едва дверь успела закрыться, во дворе ослепительно вспыхнули фонари.

На первый взгляд «хулиганский» спортзал ничем не отличался от «качалки» Вовки Загораева. Те же подвальные коммуникации, тусклый свет, запыленный, хоть и видно, что регулярно убираемый пол, непуганые коты и кошки. Подставки со штангами, турники, наборы гантелей, даже аккуратно приделанные к стенам грубые доски с гвоздочками для одежды. И все-таки было что-то такое, заставляющее тревожно поеживаться.

Очень скоро я понял, что именно меня смутило. Если в подвале дома номер шесть по улице Пролетарской пахло разве что подвальной сыростью да разгоряченными телами спортсменов, то в хозяйстве Сивого висел удушливый алкогольно-табачный смрад. В самом зале вряд ли курили, да и глупость это — тягать штангу и тут же убивать себя никотином. А вот в небольшом закутке для отдыха и переговоров наверняка не чурались запретных развлечений.

— Присаживайтесь, — довольно-таки гостеприимно предложил Сивый, указав на продавленные дешевые кресла.

На импровизированном столе, собранном из деревянных ящиков и застеленном газетами, лежали остатки пиршества. Зачерствевший хлеб, пустые пивные бутылки и маслянисто поблескивающие жестяные банки из-под рыбных консервов.

— Мортэн, сообрази гостям чаю, — бросил хозяин мрачному парню, показавшемуся из-за пестрой занавески.