– О господи! Вы хотите, чтобы я прямо здесь умер от смеха! Нет, давайте пока без негров. В принципе, я понял вашу мысль, Виктор, с таким сюжетом герой в каждом номере может убивать по новой твари. А теперь, зная вашу фантазию и, как вы выразились, уровень отрисовки, я готов сказать, что вы меня почти убедили.

– Почему же почти, Лоуренс?

– Хочу услышать от вас самую банальную историю для домохозяек, без мистики, без инопланетян, в общем без всего такого.

– Хорошо. Значит, я расскажу вам самую трагичную и самую трогательную историю о любви… Итак, «Титаник».

– Вы имеете в виду тот огромный трансатлантический лайнер, затонувший, кажется, перед самым началом большой войны?

– Да. Его. Огромный плавучий отель, роскошный для пассажиров первого класса и почти грузовой для третьего. Но в любом случае непотопляемый и величественный, олицетворяющий собой вершину технического прогресса. Итак. Главная героиня, молодая рыжеволосая красавица из хорошей семьи, герцогиня Примарская.

– О, Виктор, вы и латынь знаете!

– На уровне примус, секундус, не более, Лоуренс, не более. Пусть будет Примас, не Мальборо же ее называть.

– Согласен, а то сразу получим иск от британского правительства, – рассмеялся посол.

– Точно получим. Дальше, героиня плывет с маман и нелюбимым женихом, за которого она должна выйти по финансовым соображениям.

– О да. Древний и обнищавший, но гордый род. А жених – американский банкир?

– Если хотите, да. Теперь герой. Это бедный еврейский юноша, который в последний момент выиграл билет, разумеется, третьего класса, в кости и еле успел на пароход.

– Еврейский?

– А почему нет? Америка – страна возможностей, вот он и решил попытать счастья.

– Какой у вас, русских, все-таки необычный язык: пытать счастье.

– Куда деваться, не мы такие – жизнь такая.

– О! Это я тоже запомню. Прекрасное выражение на все случаи жизни. Что же дальше?

– Дальше они знакомятся, не знаю как, ну пусть он будет талантливый художник-самоучка. Она увидела, как он рисует людей на нижней палубе, и нашла способ спуститься.

– Эмансипированная барышня. Но, признаться, мне кажется это маловероятным, здесь нужно что-то более эмоциональное.

– Хорошо, Лоуренс, – майор на мгновение задумался, – она в ужасе от будущей свадьбы и хочет покончить жизнь самоубийством, бросившись в воду.

– Банкир так стар и безобразен?

– Нет, молод и статен. Но он консерватор до мозга костей, а она вольнодумец, даже бунтарь.

– Прекрасно! Дальше!

– Она стоит за ограждением, как там оно называется, леера вроде. Раздумывает: прыгнуть, не прыгнуть. Он начинает с ней разговаривать, отговаривает, а сам шаг за шагом незаметно приближается. И вот, когда она уже решила не прыгать и хочет перелезть через эти леера назад, девушка поскальзывается и падает. Но наш герой… потом придумаем ему звучное имя, успевает схватить ее и вытаскивает. Потом он показывает ей жизнь на третьей палубе. Разумеется, после чопорных правил своего круга она видит все в розовом свете. Молодость и приключения незаметно сближают молодых людей, и они неизбежно влюбляются друг в друга. Такие разные внешне и такие похожие внутри.

– Но как же мораль, рамки приличия? Я уже не говорю про все остальное.

– Это любовь, Лоуренс! Понимаете, как у Ромео и Джульетты, сметающая все на своем пути любовь. Он ее рисует…

– Обнаженной!

– Да! С подаренным женихом на помолвку кулоном, огромным, ограненным… разумеется, «сердцем», уникальным розовым бриллиантом «Пламя Бомбея».

– Правильно, чего мелочиться, двадцать карат, не меньше.

– Тогда уж сорок. В общем, у них чувства, и они спешат любить. Прекрасно понимая, что рейс закончится и их пути разойдутся, но запрещают себе думать об этом. И у герцогини рождается план! Тайно обвенчаться, а по прибытии парохода в порт сбежать. «Пламень Бомбея» она, конечно, оставит жениху, но у нее есть и свои драгоценности, которых хватит на первое время. Сказано – сделано. Они находят священника и уговаривают его обвенчать их.

– Но это невозможно – без семьи, без алтаря! И вообще, он иудей, а она протестантка!

– Они молоды, они влюблены. Таинство венчания – оно ведь для Бога, а не для людей. А Бог видит, что они любят друг друга. Думаете, парень в его возрасте ради возлюбленной не сменит веру? Кто там из Людовиков сказал, что Париж стоит мессы?

– Кхм, Генрих Наваррский. – Знатоком истории неожиданно для всех присутствующих и, кажется, больше всех для него самого оказался товарищ Запорожец. Разведя руками, как бы оправдываясь, армейский комиссар пояснил: – Как-то прочитал книгу Дюма «Королева Марго», и врезалось в память. У них там религиозная война была, католики с гугенотами резали друг дружку почем зря, вот Генрих в ней принимал самое деятельное участие.

– Вот! А тут любовь! – с не совсем понятной логической связью воскликнул майор.

– Хорошо, допустим. Я вынужден признать, что такое может случиться.