– И вы так думаете, Яков Владимирович? Хорошо, ладно тактика, он человек военный. Несмотря на молодость, успел повоевать. Но он походя может сказать: «А что у вас эта загогулина так сложно присобачена? Может, вот через эту хреновину забабахать?» И мы, конструктора с образованием и с огромным опытом работы, смотрим и не понимаем, почему сами не додумались. Это же элементарно! Думал, может, он скрывает что-то, так проверял, неуч он в вопросе самолетостроения. Предлагал Виктору к нам перейти, пока учится заочно, техником, а там, может, и до главного конструктора дорастет, ведь талант у человека. Давайте, говорит, товарищ Ильюшин, после войны обсудим. Так вот, пока пусть приезжает к нам почаще, кто его знает, когда его война закончится.

– Герой, значит, Халхин-Гола, молодой, советы по тактике применения авиации дает, а звать его Виктор?

– Все так.

– И воюет, значит?

– Воюет.

– А фамилия у него, случаем, не Самойлов? – Смотреть на лица собеседников было сплошное удовольствие, и Яков, не выдержав, расхохотался.

Потом у него с уже капитаном Самойловым состоялся серьезный разговор. Поговорили про БШ-2, про перспективы одноместного штурмовика, и что начальство обязательно такой самолет потребует сделать. Про не пошедший в серию воздушный «крейсер» ЦКБ-54^[55] и про то, что заменить тяжелые истребители сопровождения, типа немецкого Messerschmitt Bf.110 или проходящего сейчас испытания в Америке ХР-38^[56], он не сможет. А главное, капитан был уверен, что Смушкевича скоро переведут в Москву, и это точно будет не понижение.

Яков тогда про себя хмыкнул. Но если тебе пророчит повышение по службе человек, который довольно-таки часто оказывается прав… В общем, расстались почти друзьями и договорились поддерживать связь.

А 19 ноября 1939 года товарищ Смушкевич стал начальником ВВС РККА.

Потом Яков уже не удивился, встретив Виктора на Зимней войне. Скорее удивился, что после ее окончания капитан не получил Героя, учитывая, какой интересной частью он командовал и сколько его бойцы сделали для победы.

Пересекались не сказать, что часто, но раз в месяц получалось, как правило, на авиационном заводе или КБ. Яков даже поспособствовал тому, что у Виктора появился скоростной пассажирский самолет. Майор, в отличие от начальника ВВС, мотался не только по объектам авиационной промышленности.

4 апреля 1940 года Якову было присвоено очередное воинское звание командарм 2-го ранга. А чуть позже капитана Самойлова доизбрали в Верховный Совет СССР от Карелии. Сказать, что окружающие удивились, значит ничего не сказать. А Яков тогда подумал, что кто-то нашел способ наградить капитана в обход наркома Тимошенко. И таких людей в стране, пожалуй, пальцев на одной руке хватит пересчитать поименно.

Яков ожидал, что Виктора двинут или по линии разведки, или по линии наркомата вооружений, но ни того ни другого не произошло. Самойлов, правда уже майор, так и остался скромным консультантом коллегии наркомата вооружений. Да еще стал начальником каких-то сержантских курсов. Другие могли бы подумать: вот и все, потолок. Получил за три войны звания, награды, статус, а теперь пусть притормозит. Погоняет сержантов своих, а там видно будет, что с ним делать.

Яков сам мог бы так подумать, знай он майора, вернее сказать, то, что он делает, чуть хуже. За то время, что Самойлов занимал скромную должность консультанта, он успел снискать себе славу бескомпромиссного борца с приписками, браком, халатностью. И премиями за перевыполнение плана.

Причем подведомственными наркомату заводами он не ограничивался, без колебаний пользуясь правами, данными ему как депутату Верховного Совета СССР. Директора заводов матерились и писали жалобы. Но счет пока был 2–0 в пользу майора. Двух «товарищей», демонстративно проигнорировавших его замечания, майор недрогнувшей рукой закатал по самое не балуй, за подрыв государственной промышленности, статья 58-7. Зато остальные, по словам самого Виктора, прониклись, что его замечания обязательны к исполнению. Так что производственники сатанели, тихо его ненавидели и ждали.

Совсем по-другому сложились у майора взаимоотношения с конструкторской братией. Казалось, Самойлов разбирается во всем, до всего ему есть дело. Причем подсказки его были скорее озарениями, чем сколько-то глубокими познаниями в инженерном или конструкторском деле. Что-то ему сразу нравилось, а какие-то проекты он так же сразу отвергал.

Помогало то, что на все Виктор смотрел с точки зрения военного, а не инженера. И постоянно напоминал даже не столько конструкторам, сколько чиновникам о том, что немецкие конструкторы не сидят сложа руки. «Вы вот пушку сделали, которая Пз-3 пробивает, а они ведь наверняка уже пятый делают. Сколько миллиметров у него будет лобовая броня? А пушка какого калибра? Вы понимаете, что ваше изделие не на полигоне будет воевать, враг будет стремиться его как можно скорее уничтожить любыми средствами. И чинить его будут усталые неквалифицированные люди, во многих случаях под обстрелом. Не забывайте этого!»

Как правило, такая постановка вопроса приводила к жарким спорам, а вот потом могло последовать и внесение изменений в конструкцию.