было придраться, кроме выбранного наугад отчета другого человека – сделали более точные

предсказания.

 

Отказ от решения

 

Исследования эти свидетельствуют: когда люди лишены информации, которой требует

воображение, и вынуждены использовать других в качестве заменителей, они делают уди-

вительно точные предсказания своих будущих чувств. А значит, лучший способ предсказать

свои завтрашние чувства – это посмотреть на сегодняшние чувства других78. Учитывая впе-

78 Это также лучший способ предсказать наше будущее поведение. К примеру, люди переоценивают вероятность совер-

шения ими акта благотворительности, но правильно оценивают вероятность совершения его другими. Что свидетельствует: если бы мы основывали предсказания своего поведения на том, что, как мы видим, делают другие, мы попадали бы в

точку. См.: Epley N., Dunning D. Feeling ‘Holier Than Thou’: Are Self-Serving Assessment Produced by Errors in Self– or Social Prediction? // Journal of Personality and Social Psychology 79: 861–875, 2000. –  Прим. авт.

152

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

чатляющую силу этого простого метода, вроде бы следует ожидать, что люди радостно им

воспользуются. Но они этого не делают. Еще одной группе добровольцев рассказали о трех

ситуациях, которые я только что описал (получение подарка, неизвестная еда и проигрыш

подарочного сертификата), а потом спросили, на основании чего они предпочли бы сделать

предсказания своих будущих чувств:

а) информации о подарке, еде и сертификате;

б) информации о том, какие чувства испытал некий человек, получив подарок, съев

еду и проиграв сертификат.

И почти все добровольцы выбрали первый вариант. Если бы вы не видели результатов

этих исследований, вы, наверное, сделали бы то же самое. Предложи я заплатить за ваш

обед в ресторане в том случае, если вы предскажете точно, сколько удовольствия от него

получите, что вы предпочтете увидеть: меню этого ресторана или отзыв посетителя? Если

вы подобны большинству людей, то предпочтете меню – а после обеда заплатите за него

сами. Почему?

А потому, что если вы подобны большинству, то подобно большинству понятия об

этом не имеете. Один из самых достоверных научных фактов тут таков: средний человек не

воспринимает себя самого как среднего. Большинство студентов считают себя более интел-

лектуальными,  чем  средний  студент[318];  большинство  руководителей  считают  себя  более

компетентными, чем средний руководитель[319]; а большинство футболистов полагают, что

«футбольное чутье» у них острее, чем у товарищей по команде[320]. 90 % автомобилистов

считают себя более осторожными, чем средний водитель[321], и 94 % университетских пре-

подавателей считают себя более профессиональными, чем средний преподаватель[322]. Пара-

доксальным образом эта склонность – считать себя лучше, чем средний человек, – застав-

ляет нас также считать себя и менее пристрастными, чем средний человек[323]. Как заключила

одна исследовательская команда, «большинство из нас верит, кажется, что мы более спор-

тивны, умны, организованы, нравственны, логичны, интересны, справедливы и здоровы –

не говоря уже о привлекательности, – чем средний человек»[324].

Тенденция думать о себе как о превосходящем других не обязательно будет прояв-

лением нарциссизма. Скорее, это проявление более распространенной тенденции думать о

себе как об  отличающемся от других – обычно в лучшую сторону, но иногда и в худшую.

Когда людей спрашивают, насколько они щедры, они объявляют себя более щедрыми, чем

другие; но когда их спрашивают, насколько они эгоистичны, они объявляют себя более эго-

истичными[325]. Когда их спрашивают, как они справляются с легкими задачами, такими как

вождение автомобиля или езда на велосипеде, они оценивают себя как более способных,

чем другие; но в отношении сложных задач, таких как жонглирование или игра в шахматы,

они оценивают себя как менее способных, чем другие[326]. Мы не всегда видим себя  самыми

лучшими, но почти всегда считаем себя  уникальными. Даже если мы делаем то же самое,

что и другие, мы склонны думать, что делаем это по уникальным причинам. Например, мы

склонны объяснять выбор других людей их характерными особенностями («Фил выбрал

этот курс потому, что любит литературу»), но свой выбор объясняем особенностями выбран-

ного предмета («А я выбрал его потому, что он легче, чем экономический»)[327]. Мы осознаем, что на наши поступки влияют социальные стандарты («Мне было неловко поднять руку,

хотя я ничего не понял»), но не осознаем, что на поступки окружающих влияет то же самое

(«А остальные все поняли, поэтому никто руку не поднял»)[328]. Мы знаем, что выбор ино-