град. Наша убежденность в разнообразии других и собственной уникальности особенно глу-

бока, когда дело касается эмоций[333]. Поскольку мы  можем ощущать собственные эмоции, но  должны предполагать их наличие у других (глядя на лица и слушая голоса), у нас часто

возникает впечатление, что другие не переживают столь сильных эмоций. И мы ждем, что

окружающие поймут наши чувства, хотя сами чужих не понимаем[334]. Это ощущение эмо-

циональной уникальности возникает довольно рано. Когда детсадовцев спрашивают, какие

чувства они будут испытывать в различных ситуациях, малыши ожидают получить уникаль-

ные эмоции («Билли будет грустно, а мне нет»). Кроме того, они предлагают уникальные

причины своих чувств («Я скажу себе, что хомяк теперь на небесах, а Билли просто будет

плакать»)[335]. Взрослые в подобных случаях предсказывают свои чувства точно так же[336].

Наша глубокая убежденность в разнообразии и уникальности людей – основная при-

чина, по которой мы отказываемся использовать других в качестве заменителей. Ведь замена

будет полезна лишь в том случае, когда мы можем рассчитывать на то, что заменитель реа-

гирует на какое-то событие приблизительно так, как мы отреагировали бы на него сами. А

если мы считаем, что эмоциональные реакции людей куда разнообразнее, нежели в реаль-

ности, замена кажется нам куда менее полезной, чем она есть на самом деле. Замена – про-

стой и эффективный способ предсказывать будущие эмоции, но поскольку мы не понимаем,

насколько похожи все люди, мы отвергаем вполне надежный путь и доверяемся своему вооб-

ражению – наделенному множеством недостатков и вечно заблуждающемуся.

 

Далее

 

Хотя слово «помои» имеет значения, связанные с водой, оно все же относится к пита-

нию – а не мытью – свиней. Помои – нечто такое, что свиньи едят, что свиньи любят и в чем

они нуждаются. Фермеры кормят их помоями, поскольку иначе свиньи становятся злыми.

Слово «помои» относится также и к тому, что говорят порой друг другу люди79. Подобно

помоям, которыми фермеры кормят свиней, «помои», которыми кормят нас наши друзья,

учителя и родители, должны делать нас счастливыми, но, в отличие от свиных помоев, чело-

веческие своей цели достигают не всегда. Как мы видели, идеи процветают, если защищают

социальную систему, которая позволяет им передаваться. Поскольку люди обычно не счи-

тают защиту социальной системы своим личным долгом, эти идеи должны маскироваться

под рецепты человеческого счастья. Можно было бы ожидать, что со временем наши пере-

живания разоблачат лживые идеи, но это случается не всегда. Чтобы учиться чему-то из

своих переживаний, мы должны это помнить, но по множеству причин память – друг нена-

дежный. Практика и инструктаж помогают нам перебраться из пеленок в брюки, но их недо-

статочно, чтобы помочь нам перебраться из настоящего в будущее. Парадоксальность этого

затруднительного положения заключается в том, что информация, в которой мы нуждаемся

для точного предсказания своих будущих эмоций, лежит у нас прямо под носом, но мы ее как

будто не замечаем. Не всегда имеет смысл обращать внимание на то, что говорят нам окру-

жающие, передавая свои убеждения относительно счастья, но стоит отмечать, насколько они

счастливы в различных обстоятельствах. Увы, мы думаем о себе как об уникальных суще-

ствах – разумных, в отличие от всех прочих – и потому часто отвергаем уроки, которые спо-

собны нам дать эмоциональные переживания других людей.

79 Слово  hogwash в английском языке имеет два значения: «помои» и «вздор, пустая болтовня». –  Прим. пер.

155

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

 

Послесловие

 

Коль так, вполне уверен я в победе.

Уильям Шекспир. Король Генрих VI. Часть III80

Большинство из нас за свою жизнь принимает по меньшей мере три важных решения

– где жить, что делать и с кем это делать. Мы выбираем города и соседей, работу и хобби,

супругов и друзей. И поскольку принятие этих решений – абсолютно естественная часть

взрослой жизни, нетрудно забыть о том, что мы – одни из первых людей, делающих это. На

протяжении почти всей истории человечества люди жили там, где родились, делали то же,

что их родители, и общались с теми, кто занимался тем же. Миллеры мололи муку, Смиты81

ковали железо, и младшие Смиты, как и младшие Миллеры, заключали браки с теми, кого

выбирали  старшие,  и  в  то  время,  которое  старшие  назначали.  Общественные  структуры

(религии и классы) и географические объекты (горы и океаны) были великими диктаторами,

определявшими, как, где и с кем людям проводить свою жизнь, не оставляя им возможно-

сти самостоятельных решений. Но сельскохозяйственная, индустриальная и технологиче-