Определение  ценности предмета должно основываться не на  цене его,

но, скорее, на  полезности. Цена предмета зависит только от самого предмета

и  одинакова  для  всех;  полезность  же  зависит  от  особых  обстоятельств

человека, делающего оценку. Поэтому, вне всяких сомнений, выигрыш 1000

дукатов  более  важен  для  бедняка,  чем  для  богатого  человека,  хотя  оба

выигрывают одинаковую сумму[337].

Бернулли верно понял, что люди более чувствительны к относительным величинам,

чем к абсолютным, и в его формуле эта основная психологическая истина была принята в

расчет. Но он знал также, что перевод «благосостояния» в «полезность» не так прост, каким

видится в теории, и что существуют и другие психологические истины, которые его формула

не учитывает.

Хотя  бедный  человек  обычно  находит  больше  полезности,  чем

богатый,  в  одинаковом  приобретении,  тем  не  менее  возможно  такое,  к

примеру,  что  богатый  узник,  у  которого  есть  2000  дукатов,  но  которому

нужно еще 2000, дабы выкупить свою свободу, придаст больше ценности

выигрышу 2000 дукатов, чем кто-то другой, у кого денег меньше, чем у него.

Примеров такого рода можно придумать бесчисленное множество, но они

будут чрезвычайно редкими исключениями[338].

Попытка была недурна. Бернулли был прав, полагая, что сотый доллар (или сотый

поцелуй, пирожок, пляска на лугу) обычно не приносит нам столько счастья, сколько при-

нес первый, но ошибался, когда посчитал, что это –  единственное различие между благосо-

стоянием и полезностью (и, следовательно, единственное, на что нужно делать поправку,

предсказывая полезность благосостояния). Как оказывается, «бесчисленные исключения»,

которые Бернулли замел под коврик,  не будут чрезвычайно редки. Помимо величины счета в

банке, существует много чего другого, влияющего на то, сколько полезности человек извле-

чет из каждого следующего доллара. Например, после того как люди становятся владель-

83 Современные экономисты не согласились бы с этим утверждением, потому что экономика в настоящее время при-

держивается мнения, от которого психология отказалась еще полвека назад, а именно: наука о человеческом поведении

может игнорировать то, что люди чувствуют и говорят, и полагаться единственно на их действия. –  Прим. авт.

157

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

цами вещей, они ценят эти вещи больше; доступные вещи часто ценят больше недоступных;

часто расстраиваются из-за маленьких потерь больше, чем из-за крупных; часто вообра-

жают, что боль от утраты чего-то будет сильнее, чем удовольствие от его получения, и т. д.

и  т.  п.  Неисчислимые  феномены,  которым  посвящена  эта  книга,  –  лишь  часть  не  таких

уж и редких «исключений», что превращает правило Бернулли в прекрасную бесполезную

абстракцию. Да, нам следует делать выбор, умножая вероятность на полезность, но как нам

это делать, если мы не можем рассчитать полезность заранее? Одинаковые обстоятельства

порождают великое разнообразие субъективных переживаний, и поэтому на основе предви-

дения этих обстоятельств очень трудно предсказать свое субъективное переживание. Как это

ни печально, но перевод благосостояния в полезность – то есть предсказание своих чувств

на основе знания, что именно мы получим, – не слишком похож на перевод метров в ярды

или с немецкого языка на японский. Простые узаконенные отношения, которые связывают

числа с числами и слова со словами, не связывают объективные события с эмоциональными

переживаниями.

Итак, что же надлежит делать тому, кто выбирает? Не имея формулы, чтобы предска-

зать полезность, мы склонны делать то, на что способен только человеческий род, – вооб-

ражать. Человеческий мозг обладает уникальным строением, позволяющим нам мысленно

переноситься в будущие обстоятельства и спрашивать себя, какие чувства мы там испытаем.

Вместо того чтобы высчитывать полезность математически, мы просто надеваем ботинки

завтрашнего дня и проверяем, подходят ли они нам. Способность мысленно отправлять себя

вперед во времени и переживать события прежде, чем они происходят, дает нам возмож-

ность учиться на еще не совершенных ошибках и не сделанных поступках. Если природа

и преподнесла нам более великий дар, его еще никто не обнаружил. И тем не менее, сколь

бы замечательной ни была способность создавать свое будущее «Я» и будущие обстоятель-

ства своей жизни, она никоим образом не совершенна. Когда мы воображаем обстоятель-

ства, то заполняем их деталями, которых там на самом деле не окажется, и выбрасываем

те, что будут. Воображая чувства, мы неспособны игнорировать свои нынешние эмоции и

понять, как оценим события, которые произойдут позднее. Даниил Бернулли мечтал о мире,