радостны и полны оптимизма[47]. В столь необычной жизни, конечно, хватает трудностей,

но, как часто говорят сами сестры, у кого их нет? Когда с ними заговаривают о возможности

операции по разделению, Реба отвечает за обеих: «Наше мнение – нет, мы этого не хотим.

Кому и зачем, ради всего святого, это нужно? Чтобы погубить в результате две жизни?»[48]

Вопрос к вам: если бы подобная жизнь выпала на вашу долю, как бы себя чувствовали

вы? Если скажете: «Веселым, радостным и полным оптимизма», вы сыграете не по прави-

лам, и я дам вам еще одну попытку. Постарайтесь ответить честно, а не вежливо. Честный же

ответ должен быть таким: «Унылым, подавленным и полным отчаяния». И действительно,

то, что ни один здравомыслящий человек не может при таких обстоятельствах быть  на самом

деле счастливым, кажется вполне очевидным. Потому-то среди медиков принято считать,

что сиамских близнецов лучше разделять при рождении, хотя бы и с риском убить одного

из них. Как писал выдающийся историк медицины: «Многие одиночки, особенно хирурги,

не в состоянии понять, за что ценят жизнь сиамские близнецы, не в состоянии понять, как

могут те не желать рискнуть всем – подвижностью, репродуктивной способностью, своей

жизнью или жизнью обоих, – и не пытаются разделиться»[49]. Другими словами, все уверены

не только в том, что сиамские близнецы гораздо менее счастливы, чем нормальные люди,

но и в том, что подобная жизнь стоит настолько мало, что опасная операция по разделе-

нию – просто этическая необходимость. Однако нашей уверенности на этот счет противо-

стоят сами близнецы. Когда Лори и Ребу спрашивают, что они думают о своем положении,

они отвечают, что не желают ничего другого. Основательно исследовав медицинскую лите-

ратуру, тот же историк нашел, что «желание оставаться вместе так распространено среди

8 Перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник.

25

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

сиамских близнецов, что его можно считать практически всеобщим»9. Что-то здесь не так,

чертовски не так. Но что именно?

Похоже, существует только два варианта. Кто-то – не то Лори и Реба, не то все осталь-

ные жители Земли – очень ошибается, когда говорит о счастье. Поскольку мы относимся к

упомянутым всем остальным, естественно, нам милее первый вариант. Ведь претензии на

счастье со стороны близнецов можно без труда отвергнуть, возразив: «Да это они просто так

говорят», или «Может, они и думают, что счастливы, но…», или «Они не знают, что такое

счастье на самом деле» (весьма популярное возражение, подразумевающее обычно, что уж

мы-то это знаем). Возможно, это и справедливо. Но как и отвергаемые претензии близнецов,

все эти возражения тоже всего лишь претензии – претензии на то, что нам известны ответы

на вопросы, тысячелетиями волновавшие ученых и философов. О чем мы все  говорим, когда

речь заходит о счастье?

 

Танцы об архитектуре

 

В американских библиотеках тысячи книг о счастье, и большинство из них начина-

ется с вопроса, что же такое счастье  на самом деле. Как быстро понимает читатель, начать

с него – почти то же самое, что плюхнуться в лужу сразу за порогом, поскольку счастье

на самом деле – это всего лишь слово, которым мы вольны называть все, что нам угодно.

Проблема в том, что людям как будто доставляет удовольствие называть одним этим словом

великое множество различных вещей, отчего возникла изрядная терминологическая пута-

ница, на базе которой отдельные ученые сумели построить блестящие карьеры. Если взять

на себя труд разобраться в этой путанице, можно обнаружить, что большинство разногла-

сий по поводу того, что такое счастье  на самом деле,  – это разногласия семантические, а

не научные или философские. Спорят, в основном, дóлжно ли использовать это слово для

обозначения  того или  этого, а не о сущности  того или  этого. Что же из себя представляют

то и  это, с которыми чаще всего связывают счастье? Слово «счастье» используют обычно

для обозначения по меньшей мере трех близких состояний, которые можно приблизительно

охарактеризовать как  эмоциональное, нравственное и  рассудочное счастье.

 

Чувство счастья

 

Эмоциональное счастье – самое значимое из трех. В действительности оно настолько

значимо, что, пытаясь дать ему определение, мы становимся косноязычными, как если бы

пытались  объяснить  какому-нибудь  приставучему  ребенку,  так  и  напрашивающемуся  на

подзатыльник, значение какого-нибудь междометия. Словами «эмоциональное счастье» мы

называем  чувство, переживание, субъективное состояние, и поэтому в физическом мире

объекта для сравнения не существует. Если бы мы, зайдя в пивной бар на углу, встретили там