должны немедленно что-то предпринять, и не стоит заниматься такой ерундой, как деталь-

ное разглядывание объекта. По существу, мозг так и был спроектирован –  в первую очередь

решать, насколько значим объект, а уж потом – что это за объект. И это означает, что в ту

долю секунды, пока вы поворачиваете голову налево, ваш мозг еще не знает, видит ли он

росомаху, но знает, что видит нечто страшное.

Но как такое возможно? Каким образом мы узнаем, что это нечто – страшное, если

не знаем, что это? Чтобы понять, как такое происходит, давайте рассмотрим постепенный

процесс узнавания человека, который идет вам навстречу через бескрайнее пространство

пустыни. Первым, что заметит ваш взгляд, будет какое-то движение на горизонте. Всмат-

риваясь, вы вскоре разглядите, что это некий объект, движущийся вам навстречу. По мере

его приближения вы поймете, что это – живое существо, потом увидите, что оно двуногое.

Потом – что оно человек, потом – что человек этот женщина, потом – что женщина эта тол-

стая, с темными волосами, в тенниске, а потом – надо же, что посреди Сахары делает тетя

Мейбл?.. Узнавание тети Мейбл в этом случае  постепенно – то есть начинается с общего

впечатления, которое становится все более конкретным, пока, наконец, не завершается вос-

соединением родственников. Подобным образом и узнавание росомахи в двух шагах от вас

происходит постепенно – пускай и в течение миллисекунд – и тоже продвигается от общего

к конкретному. Исследования показывают, что на самых ранних, самых общих этапах про-

цесса узнавания информации хватает для того, чтобы понять, опасен ли объект, но не хватает,

чтобы понять, что это за объект. Как только мозг решает, что видит нечто опасное, он отдает

приказ железам вырабатывать гормоны, которые вводят человека в состояние повышенного

физиологического возбуждения (кровяное давление поднимается, сердце бьется быстрее,

зрачки сужаются, мышцы напрягаются), подготавливая к быстрому действию. Прежде чем

мозг завершит анализ, который позволит нам узнать, что этот объект – росомаха, тело уже

приведено в положение «готово-бежать-прочь» по первому сигналу.

Тот факт, что мы приходим в состояние возбуждения, не зная точно, что тому причи-

ной, имеет большое значение для нашей способности распознавать эмоции[73]. Например,

исследователи занимались изучением реакций мужчин, которые перебирались по длинному

и  узкому  веревочному  мосту,  подвешенному  на  высоте  70  метров  над  рекой  Капилано  в

Северном Ванкувере[74]. К каждому мужчине подходила девушка, интересовалась, не желает

ли он продолжить экскурсию, и если тот соглашался, давала ему свой номер телефона (с тем

43

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

чтобы объяснить план дальнейшего осмотра, когда он позвонит). Важная деталь: к некото-

рым мужчинам девушка подходила в то время, когда они перебирались по мосту, а к другим

– после этого. Как оказалось, мужчины, встретившие девушку на мосту, были более склонны

к тому, чтобы ей позвонить. Почему? А потому, что мужчины, встретившие девушку на тря-

сущемся под ногами и раскачивающемся мосту, переживали интенсивное физиологическое

возбуждение, которое в обычном состоянии они определили бы как страх. Но поскольку

к ним обращалась с вопросом привлекательная женщина, они ошибочно принимали свое

возбуждение за сексуальное влечение. Страх падения вполне можно интерпретировать как

желание грехопадения – что означает, проще говоря, что люди могут заблуждаться относи-

тельно своих чувств18.

 

Удобное онемение

 

Писатель  Грэм  Грин  сказал,  что  ненависть  управляется  как  будто  теми  же  самыми

железами, что и любовь19. И действительно, исследования показывают, что физиологиче-

ское  возбуждение  может  быть  интерпретировано  множеством  способов,  и  основывается

наша интерпретация на том, что именно мы считаем его причиной. Можно страх принять за

вожделение, опасение – за вину[75], стыд – за беспокойство[76]. Но то, что мы не всегда знаем, как  назвать свое эмоциональное переживание, еще не означает, что мы не знаем, на что оно

похоже, не так ли? Пусть мы не понимаем, что это такое и откуда взялось, мы всегда знаем,

на что оно похоже, ведь так? Возможно ли считать, что мы  что-то чувствуем, когда на самом

деле мы не чувствуем  ничего? Философ Дэниел Деннет ставил этот вопрос таким образом:

Предположим,  человеку  внушают  под  гипнозом,  что,  проснувшись,

он  почувствует  боль  в  запястье.  Если  гипноз  действует,  будет  ли  эта

боль реальной, внушенной гипнотически, или человек только думает, что

испытывает боль? Если кто-то ответит, что гипноз вызывает реальную боль,